Я – живой!. Марина Ивановна Иванова
что сирота, из детского дома сбежал. На этом и порешили.
– Ладно, трудовую книжку тебе организую, человеком станешь! Фамилию хоть свою знаешь?
– Да, Шаталов Афанасий Сергеевич! – гордо произнес новый житель хутора.
В стране был разброд и шатание, «Положение о видах на жительство», – основа всей паспортной системы Российской империи, потеряло свою силу после революции так же, как и «Устав о паспортах». В то время не обязаны были иметь паспортов, достаточно что люди были приписаны к месту службы или обществу. Паспорта выдавались только, если человек выезжал дальше пятидесяти верст и дольше шести месяцев. Женщинам паспорт могли выдать только с разрешения мужа или отца. Но виды на жительство и паспортные книжки того времени долго еще гуляли по стране, почти до тысячи девятьсот двадцать третьего года. Позже были введены удостоверения личности. Паспортные, трудовые книжки аннулируются со временем. И только местные советы могли дать разрешение на выезд, въезд, выдать трудовую книжку, которая приравнивалась к паспорту.
Глава 5
– Я не понял, ты долго собираешься в моей кабинете разлеживаться? – недовольно спросил конюх Василий, тряся Афанасия за плечо.
Афанасий спросонья не понял, что нужно конюху. Он потер глаза, удивленно глянул.
– Чего вылупился, подкидыш?
Афанасий зло глянул на Василия, скинул на пол кусочками сшитое одеяло, встал поправляя ремень. Одежку ему сам Петр Михайлович Волков подогнал. Военные галифе, китель с синим клапаном – петлицей, пришитый к краю воротника. Костюмчик видно было не с его плеча, размера на три побольше, рукава закатаны, ремень кожаный поддерживал, чтобы ниже коленей не был. Конюх Василий взглянул на бойца и так громко засмеялся, что конь, привязанный к сельсовету, порвал веревку, поднялся на дыбы и громко заржал.
– Слушай, кавалерист, где твой вороной? Или на диване поскачешь? – продолжал смеяться Василий, который оказался не конюхом, а председателем сельского поселения. Но про это Петр Михайлович забыл Афанасию сказать. Писарем назначил работать у него. Насмеявшись, Василий Федорович Помойло еще раз поправил свои торчащие усы, замком скрестил руки за спиной, зашагал по кабинету из стороны – в – сторону. Он молча ходил, о чем – то думая, потом начал сокрушаться, что все люди вокруг твари, что такого племенного отряда давно не было у батьки. Лично для него везли отменных жеребцов, поменяли на лучшее семенные сорта пшеницы, такие как «гирка», «буйволинка». Это ж достояние только целинных мест, горного воздуха, засухи, которые эти сорта произвели на каменистой местности, теперь их ни какая коррозия почвы не возьмет. Пусть теперь засунут себе в одно место российские деревянные сохи, потому что украинский металлический плуг – это как шулюн в беззубом рте. Половину слов Афанасий вообще не понимал, когда председатель ему на голову выливал бранные помои. Он ругал всех. Одного человека не трогал – Петра Михайловича Волкова.
В станице все говорили на непонятном для Афанасия языке, на южнороссийском диалекте, в котором совмещались