Воздух, которым ты дышишь. Франсиш Ди Понтиш Пиблз
себе. Сидели мы спиной к двери и, когда она скрипнула, решили, что это служанка пришла смахнуть пыль.
Граса крикнула:
– Не сейчас! Мы заняты.
Дверь не закрылась. По плитам пола простучали каблуки.
– Ваш отец просил меня одеть вас к обеду, – объявила Карга. Мы обернулись, и Карга разинула рот. – Вытрите лица! Вы похожи на самых обычных потаскух.
– А бывают необычные потаскухи? – рассмеялась Граса.
Карга схватила ее за руку и рывком поставила на ноги.
– У вас сегодня важный гость!
Глаза у Грасы расширились. Я вскочила. Неужели явился претендент на руку Грасы?
– Дориш, отправляйся на кухню, – распорядилась Карга. – И даже не думай где-нибудь спрятаться и подсматривать.
Любопытство сделало нас послушными. Мы смыли румяна и помаду, Карга порылась в шкафу и заставила Грасу примерить несколько нарядных платьев, которые сеньор купил дочери в Ресифи. Я помогала Грасе застегнуть пуговицы сзади, но Карга лишь качала головой.
– Слишком тесно, – объявила она после пятого платья. – С такой фигурой ты и в монашеской рясе будешь выглядеть вульгарно. Где самое большое платье?
В глубине, у стенки гардероба я отыскала свободного кроя платье, пыльно-голубое. Граса с отвращением натянула его, Карга одобрила. Завязав Грасе волосы лентой и сбрызнув ее лавандовой водой, Карга отправила меня на кухню, а Грасу повела вниз по лестнице.
Выждав несколько минут, я прокралась через заднюю дверь и припала к той стене особняка, что была ближе всего к воротам. Сеньор Пиментел, стоя на крыльце, махал рукой приближавшемуся автомобилю. Едва мотор затих, с водительского сиденья, стягивая шоферские перчатки, вылез молодой человек. На животе поблескивала цепочка. Волосы, зализанные назад, были сдобрены таким количеством бриллиантина, что хватило бы смазать все машины на милю вокруг. Мне он показался красивым – не выглядел ни больным, ни заплывшим жиром, ни склонным к выпивке. Граса стояла на крыльце рядом с отцом, целомудренно сцепив на животе руки в перчатках. Она раскраснелась, и какой-нибудь дурак мог бы по ошибке решить, что это румянец стыдливости. Но я знала, что щеки у нее красные из-за того, что я терла их жестким полотенцем, удаляя румяна.
На мое плечо легла рука. Боли я не ощутила и поняла, что это не Нена.
– Я же велела тебе не подглядывать, – услышала я голос Карги. Она щурилась от полуденного солнца, над верхней губой капельки пота.
– Вы велели мне идти на кухню, а не оставаться там, – огрызнулась я.
За такие речи Карга могла бы надрать мне уши. Но она приказала мне вернуться в дом, помочь ей привести в порядок классную комнату.
– Сегодня занятий не будет, – сказала она, поправляя книги на своем столе. – Тебя это огорчает?
Прежде Карга никогда не задавала мне вопросов напрямую.
– Я не люблю пропускать уроки.
Карга кивнула.
– На кухне твоя жизнь прошла бы даром. Я так и сказала сеньору Пиментелу.
Карга