Потерянная принцесса. Алина Немирова
подал знак своим людям, и они стянулись к нему, чтобы выслушать распоряжения.
Вокруг раскинулся невысокий саксаульник. Кто-то из полубратьев устремился было к кустам, чтобы веток для костра наломать, но сержант Матиус глухо рыкнул на него – и тот осекся.
Скупо напоили коней из кожаных фляг, себе оставив лишь по глотку. Всухомятку перекусили несколькими горстями сухой чечевицы – овечий сыр, соленый, сейчас в горло не лез. Наспех проверили повязки раненых: только у одного рана начала кровить сильнее, остальные как-то перемоглись, и главное, перемогся брат Карстен, что раньше было не очевидно. Выпущенная почти в упор тяжелая стрела, точно такая же, как и та, которую вырвал из своей груди Бизанти, пробила Карстену пришлемную бармицу и глубоко вошла в шею – но, как стало ясно только сейчас, не задела ничего важного. Воистину чудо. Отец Петар, перекрестив повязку, бодро заявил: «Теперь до ста лет жить придется: non bis idem! [3]». Брат Карстен бледно улыбнулся.
– От стрелы его проклятой
Не спасут ни щит, ни латы, – тихонько проговорил он, должно быть, проверяя, как действует горло, с которым уже почти готов был распрощаться.
– Сын мой, сын мой… – укоризненно покачал головой отец Петар. И, сам не удержавшись, тут же продолжил:
– Их стрелы пролетают вдаль,
Их стрелы пробивают сталь…
Смущенно хмыкнул, но тут же махнул рукой. Чего уж там: сейчас, конечно, у всех одно на уме.
– А правду говорят, что тартарские кони человеческим мясом вскормлены? – робко осведомился какой-то совсем юный ратник. Имени его Лютгер не помнил, а пожалуй, что и не знал: это был человек из копья брата Ланге, даже не полубрат, а просто кнехт, боевой слуга. Вот Ланге бы и следить за тем, что болтают его люди, однако он сидит на сложенном плаще рядом и, судя по всему, ничего не имеет против.
– Ну, сын мой, ты ведь сейчас вроде на таком коне и ехал, – отец Петар весело взглянул на парня. – Как, не отгрыз он от тебя кусок?
Вокруг приглушенно хохотнули. Кто-то тут же предположил, какой именно частью юноши свирепая лошадка должна была пообедать. Лютгер тоже усмехнулся: трофейные лошади были свирепы и непокорны, но не настолько, чтобы создать умелому всаднику вовсе уж неодолимые сложности. А умелы тут все.
Вообще же чего и ждать от коней, только что сменивших владельцев? Подседельная тварь, которая в таких случаях сразу покоряется, – это не боевой скакун, а какая-то неездячка, ко всему безразличная. В сражении от нее проку мало.
С кремневыми копытами,
Подковами подбитыми,
Кореньями питаются,
Со стойлами не знаются!
И снова ты соврал, неведомый клирик: вовсе не кованы тартарские лошади. Хотя насчет копыт ты не ошибся – каменной прочности они. Пожалуй, таким подковы и не требуются.
С вершин дальних холмов перекликались шакалы обычными своими голосами – словно на волчий вой плач ребенка накладывается. Пока было не похоже, что их кто-то беспокоит.
Будто камень из пращи, стремительно пронеслась летучая мышь.
– А правду ли говорят, отче… –
Здесь: «дважды в одно место не попадает» (