Генри и Эллен. Дон Нигро
и кричит как резаная на каком-то восточноевропейском языке, совершенно мне незнакомом, это я про женщину, когда собака находится поблизости, вот мне и пришлось в последний момент, чтобы не опоздать на нашу встречу и не создавать у соседей впечатления, что я убиваю бедную иммигрантку, взять несчастное существо с собой и привести сюда. Собаку.
ЭЛЛЕН. Я не вижу собаку.
ГЕНРИ. Я оставил песика в прихожей. Надеюсь, вы не против?
ЭЛЛЕН. Я рада присутствию собаки в моей прихожей, как и вашему приходу.
ГЕНРИ. Вы очень добры.
ЭЛЛЕН. Я люблю собак. Раньше у меня был осел. (Пауза). Хотите чаю?
ГЕНРИ. Нет, благодарю.
ЭЛЛЕН. Я бы предложила вам хлеба, но, боюсь, он еще не готов. И мне кажется, с тестом что-то не так.
ГЕНРИ. Миссис Терри, я слышал о вас нечто экстраординарное. От нескольких человек.
ЭЛЛЕН (с легкой тревогой). Да?
ГЕНРИ. Я про вашу игру на сцене, разумеется.
ЭЛЛЕН. Это хорошо.
ГЕНРИ. Должен признаться, сам я вас на сцене не видел, но люди, чьим мнением я весьма дорожу, говорили мне, что вы стали вполне достойной актрисой.
ЭЛЛЕН. Как мило. Вы так не думали, когда мы в последний раз работали вместе.
ГЕНРИ. А мы работали вместе?
ЭЛЛЕН. Некоторое время тому назад.
ГЕНРИ. Да, вроде бы, да. Но я плохо помню.
ЭЛЛЕН. Вероятно, я не произвела должного впечатления.
ГЕНРИ. Видите ли, я лишь хотел сказать…
(За сценой воет собака, отчаянно и безнадежно, прямо-таки собака Баскервилей, только раз, но громко и продолжительно, не позволяя этот вой игнорировать. ГЕНРИ передергивает. ЭЛЛЕН улыбается).
ЭЛЛЕН. Все нормально. Должна признаться, если честно, вы тоже не произвели на меня особого впечатления. Я про вашу игру, разумеется.
(Пауза).
ГЕНРИ. Гм-м-м. (Пауза). Как вы знаете, недавно я порвал все отношения с миссис Бейтман[5] и ее дочерьми.
ЭЛЛЕН. Вы, конечно же, остаетесь друзьями.
ГЕНРИ. Не совсем. Но в любом случае, отныне я самолично руковожу театром «Лицеум».
(Собака воет вновь, громче).
ЭЛЛЕН. Как я понимаю, это серьезная ответственность.
ГЕНРИ. Мы открываем сезон новой постановкой «Гамлета»
ЭЛЛЕН. Я слышала, это одна из лучших ваших ролей.
ГЕНРИ. Мне так говорили.
ЭЛЛЕН. К сожалению, вынуждена признать, что я вас в этой роли не видела.
(Пауза).
ГЕНРИ. Гм-м-м. Миссис Терри, поскольку в силу обстоятельств я внезапно остался без ведущей актрисы, которая могла бы исполнить роль Офелии, а вас более-менее лестно рекомендовали…
(Опять собачий вой, еще более громкий и отчаянный, словно из глубин ада).
ЭЛЛЕН. Вы полагаете, ваш песик хочет войти?
ГЕНРИ. Войти? Сюда?
ЭЛЛЕН. Да.
ГЕНРИ. В эту комнату?
ЭЛЛЕН. Наверное, в прихожей ему очень одиноко. И жарко. Там жарко, правда?
ГЕНРИ. Да, довольно-таки.
ЭЛЛЕН. Вы можете позволить ему зайти, если хотите. Все нормально. Я люблю
Сидни Френсис Бейтман/Sidney Frances Bateman (1823-1881) – актриса, драматург, как бы теперь сказали, театральный менеджер. Руководила театром «Лицеум» до 1878 г. Три ее дочери играли на сцене. Все четверо запечатлены на портрете кисти Томаса Джозефа Бэнкса/Thomas Joseph Banks (ок.1860).