Весельчаки, храни вас Бог!. Дон Нигро
молодых. Они же кретины.
МАРИНА. У нас нет героя-любовника.
МАКДАФФИ. Нет героя-любовника? И как тогда ты назовешь меня?
МАХОНИ. Надутым ослом, похотливым старым пердуном, надменным пустозвоном…
МАРИНА. Ты слишком старый.
МАКДАФФИ. Старый? Я старый? Ты называешь меня старым?
МАХОНИ. Ты гастролировал по Уилширу, когда строили Стоунхендж.
МАРИНА. Ты – Лир. Ты – Фальстаф. Ты – Скрудж. Ты даже Отелло, если в ударе и при плохом освещении. Но ты слишком стар для Гамлета. Нам необходим Гамлет.
МАКДАФФИ. Джек Койн – Гамлет.
МАРИНА. Джек Койн – пустышка. Джон Роуз – актер. Ты это знаешь. Ты сам его вылепил. И ты знаешь, что мы отчаянно в нем нуждаемся. Ты хочешь, чтобы эта труппа, которой ты посвятил всю жизнь, умерла, потому что ты недостаточно великодушен, чтобы подняться над разногласиями, которые возникали у вас в прошлом, и взять его обратно. Потому что без Джона Роуза эта труппа умрет, и умрет быстро. Ты этого хочешь? (Яростно вытирает слезы). Черт бы их побрал. Когда они нужны, их не выжмешь. А когда нет – льются как из ведра.
(Пауза. МАКДАФФИ смотрит на нее, потом обращается в ДЖОНУ РОУЗУ, но холодно смотрит куда-то ему за спину).
МАКДАФФИ. Видишь, чего ты добился, эгоистичный ублюдок? Заставил мою дочь плакать. Всю жизнь я безуспешно пытался научить мою дочь плакать, но ты, похоже, единственный из всех живущих, кто может довести ее до слез. И не в первый раз, должен добавить. (Пауза). Ты действительно хочешь вернуться в нашу труппу? После всего, что случилось, ты все равно хочешь вернуться?
ДЖОН РОУЗ. Да, хочу.
МАКДАФФИ. Потому что они наконец-то вышибли тебя из этой говняной голливудской фабрики, где ты так бесстыдно торговал собой?
ДЖОН РОУЗ. Нет. Если на то пошло, они хотят, чтобы я остался.
МАКДАФФИ. Тогда почему ты рвешься к нам? Чтобы мучить меня?
ДЖОН РОУЗ. Это мой дом.
МАКДАФФИ. Это не твой дом. Я даже не знаю, где мы, черт побери. Где-нибудь в самой глухой части центральной Англии, так?
МАРИНА. Мы в Корнуолле.
МАКДАФФИ. Не так и далеко.
ДЖОН РОУЗ. Своим домом я могу назвать только эту труппу.
(Пауза).
МАКДАФФИ. Если он хочет, то на какое-то время может вернуться в эту труппу. Я делаю это ради моего ребенка и ради беспомощных, заблудших душ, находящихся на борту этого быстро идущего ко дну старого фрегата, и ради самого корабля. Но не ради него.
ДЖОН РОУЗ. Есть одно условие.
МАКДАФФИ. Условие? Ты ставишь мне условия?
ДЖОН РОУЗ. Только одно.
МАКДАФФИ. Я надеюсь, ты не рассчитываешь, что тебе будут платить за твою работу? Потому что мы варим суп из рукописей, а если старый Пайкрофт умрет при следующем переезде, чего я с нетерпением жду последние двадцать лет, мы собираемся его замариновать, чтобы потом приготовить канапе-сэндвичи.
ДЖОН РОУЗ. Я привез подругу и хочу, чтобы она вошла в состав труппы.
МАКДАФФИ. Подругу? В смысле, подружку? Ты говоришь про это несчастное, трясущееся существо? И ожидаешь, чтобы я взял в свою труппу эту нелепую американскую шлюху?
ДЖОН РОУЗ. Она не шлюха.