Мефистофель. Дон Нигро
в этом отчаянном, демоническом преследовании и бегстве. Я бы даже сказала, гипнотическое. Потому что это есть и в нас. В женщинах. Только с нами все по-другому. Нам свойственна иная форма насилия.
(Мощный раскат грома).
ИРВИНГ (за сценой). НЕТ-НЕТ-НЕТ-НЕТ! ДЕБИЛЫ! МЕНЯ ОКРУЖАЮТ ПОЛНЕЙШИЕ ДЕБИЛЫ!
РАФФИНГ. У тебя довольно странный взгляд на эту проблему, Кэтлин.
КЭТЛИН. Я довольно странная молодая женщина, Джонни. И ты довольно странный молодой мужчина. На самом деле мы с тобой два сапога – пара. Это я не к тому, что тебе следовало ухаживать за мной, а не за Мег. Просто мы похожи. Смотрим на мир чуть наперекосяк. Та же история, кстати, и с Николасом. В наших головах звучат голоса. Что говорят твои?
РАФФИНГ. То есть ты в каком-то смысле питаешь нежные чувства к Николасу?
КЭТЛИН. Нежные чувства? К нему? Не думаю, что я могу такое сказать. Не думаю, что питаю к нему нежные чувства.
РАФФИНГ. И все таки в твоих словах слышится симпатия.
КЭТЛИН. Нет. Это не симпатия. Он мне не симпатичен. Нет, тут что-то другое. Тебе снится моя сестра Мег?
РАФФИНГ. Иногда.
КЭТЛИН. Мне снится Николас.
РАФФИНГ. Кэтлин, ты влюблена в этого человека?
КЭТЛИН. О, нет. Нет. Романтическая любовь – это гротескная форма самообмана. Но мне нет нужды говорить тебе это, так? Нет. Я не влюблена в него. В итоге, в человеке возникает ненависть к тому, кого любил.
РАФФИНГ. Возможно.
КЭТЛИН. Точно. Нет смысла это отрицать. Одержимость на девять десятых ненависть. Если женщина отвергает мужчину, он делает вид, что по-прежнему любит ее, но на самом деле ненавидит за то, что его отвергли. Если женщина не отвергает мужчину, а просто заставляет ждать, он ненавидит ее за это ожидание. А если женщина сдается, это вызывает самую сильную ненависть, ибо полученное одним человеком от другого никогда не утолит страсть первого. И причина столь сильной ненависти понятна. Тот, кому уступили, со всей ясностью осознает низменную, печальную, иллюзорную природу своей страсти. Увы. Мужчина ненавидит женщину, в которую влюблен. Ко мне у Николаса истинная, демоническая ненависть, и я думаю, придет день, когда он попытается меня убить.
РАФФИНГ. И тебя это совершенно не тревожит?
КЭТЛИН. Разумеется, тревожит. Очень. Я просто в ужасе.
РАФФИНГ. Так что, по-твоему, мне с ним делать?
КЭТЛИН. Я думаю, что, в конце концов, тебе придется его убить. Да только нельзя убить дьявола. То есть, все-таки он убьет тебя. Он убьет нас обоих. Это его работа, знаешь ли.
(Жуткий раскат грома, от которого содрогается сцена. Производит впечатление).
ИРВИНГ (появляется на сцене, весьма довольный). Ну вот, друзья мои, тот самый нужный мне катаклизм. Смогут они это повторить? Я ожидаю, что нет. То, что тебе нужно, воспроизвести вновь практически невозможно. Ну да ладно. Кэтлин, не должны вы читать на сцене. Испортите глаза, и вас убьет что-нибудь падающий предмет.
КЭТЛИН. Таков мой план, мистер Ирвинг. Сначала слепота, потом забвение.
(Из-под сцены доносится отвратительный, демонический смех).
ИРВИНГ. Нет-нет-нет.