Фото на развалинах. Светлана Пономарева
Кроме Наташи, которую он похищает. И напоследок – сцену спасения дамы и себя, зарубающего маньяка его же оружием. Рисовал я всегда неплохо, так что получилось как надо – жутко и кроваво… Отрубленная голова Дениса, например, выглядела очень живописно в окружении гроздьев винограда… Или спасённая Наташа, которой я вручал вырезанное сердце маньяка…
На переменке только и разговоров было что о новом историке. К тому же он обещал факультатив по философии. Обычно если речь шла о факультативе, девчонки это дело игнорировали, но на эти занятия записались почти все. В том числе и Наташа. Пришлось записываться и мне. Тем более за последние два года я, в основном с помощью Интернета, начитался столько философской мути, что было даже любопытно, в состоянии ли Карбони меня удивить. Интересно только, как Наташа собралась вмонтировать факультатив в своё и без того нагруженное расписание? Кроме школы она ходила на дополнительный английский и на танцы. Мне было проще: все кружки и секции, куда был записан в прежней школе, я бросил под предлогом переезда, хотя на самом деле мне просто надоело и захотелось пожить для себя, распоряжаться своим временем самостоятельно. Да и какой смысл туда ходить? Знаменитым борцом, пловцом или фотографом я всё равно не стану, зато набить кому-нибудь морду, переплыть нашу речку и качественно сделать снимок уже и так могу. Так зачем убивать время?
– Елисей!
Я обернулся – внук итальянского коммуниста стоял рядом со мной.
– Елисей, я бы хотел с тобой поговорить. Это недолго.
Мы отошли с ним в уголок к окну. Народ на нас удивлённо косился.
– Я хотел сказать о карме. – Он улыбнулся. – Знаешь, бывает, люди выучат несколько научных слов вроде «кармы» или «либидо» и начинают выдавать на каждом шагу. При этом содержание слов не понимают, для них это только штампы. Ты же умный парень. Поэтому я хотел тебя попросить: употребляй подобные слова в научном контексте. Хорошо?
– Что это вас так задело? – удивился я. – Подумаешь, «карма». Слово как слово.
– Ты слушаешь поп-музыку? – вдруг спросил он.
– Нет.
– А хотел бы её слушать?
– Нет.
– Слова – та же музыка. Можно слушать Грига в исполнении оркестра, а можно слушать, как напевает сосед, начисто лишённый слуха…
Он ещё раз улыбнулся и ушёл.
Я стоял у окна несколько растерянный. Претензии историка мне были непонятны и неприятны. Кто он вообще такой, чтобы советовать, какими словами мне выражаться, а какими нет?
Я повернулся в сторону толпы девчонок. По их лицам было видно – обсуждают нового педагога. Дуры!..
Домой я возвращался вместе с Наташей и Алиской Зелениной. Что тоже ничего не значило – просто нам было по пути. А Алиска шла к Наташе домой. Их дружба меня всегда удивляла. Мне казалось, что между красавицей Наташей, серьёзной и рассудительной, и Алиской Зелениной ничего общего быть не может. Алиска была маленького роста, худая и угловатая, одетая в какие-то секонд-хендовские тряпки, и с характером простым как три копейки.
Сейчас