Сказания Меекханского пограничья. Каждая мертвая мечта. Роберт М. Вегнер
воткнутый горизонтально и заточенный колышек. Шириной в три пальца, был он высоким и гибким, а острый его кончик находился на несколько дюймов выше конского живота. Девушка представила, как на полном галопе проезжает над чем-то таким, спрятанным в траве. Кто-то за ее спиной – она не поняла, кто именно, – сплюнул, а Йанне вздохнул и обронил тяжелое слово.
Ласкольник вдруг улыбнулся – дико, но без особой злости.
– Потому-то я и приказал вам ехать шагом и внимательно смотреть на землю. И вижу, что через несколько минут вы станете сочувствовать местным, дети. Но будьте осторожны. Им, – он указал на место, где стоял лагерь невольничьей армии, – приходится справляться, как смогут. Меекханская сметка, фокусы и коварство. Гончая утверждает, что отряды Кахела-сав-Кирху пришли под город вечером, разбили лагерь, а после всю ночь оттуда слышались песни, смех и звуки разврата. Пылали костры, играла музыка. И потому…
– Никто не смотрел на равнину между лагерем и рекой.
– Да, Лея, именно так. Никто не смотрел, как они готовят засаду, втыкают колья, кладут козлы. Утром бо́льшая часть рабов вышла из-за фургонов и отправилась к реке, словно идя протрезветь и наполнить водой ведра. И тогда из города хлынула кавалерия, на раз-два сформировала строй и ударила. Для коноверинцев это должно было выглядеть так, словно они поймали повстанцев со спущенными штанами, с покинутым лагерем, с большинством пехоты над рекой и горстью лучников и пращников внутри – те, впрочем, увидев атакующую кавалерию, бросились наутек. Командир Соловьев подумал, что рабы паникуют, что он отрежет пехоту от фургонов, прижмет к реке и выбьет из луков или утопит, а потом спокойно зайдет в лагерь. Тем временем голытьба над рекой превратилась в четырехугольник, ощетинившийся копьями, пустое поле между ней и лагерем оказалось линией ловушек, за которой в траве пряталось две тысячи наилучшим образом вооруженной пехоты, какая только была у Кровавого Кахелле. Лучники и пращники остановились за пехотинцами и принялись стрелять, на фургонах же лагеря встало множество бунтовщиков. Мешок для кавалерии сработал. Это не была точная копия битвы при броде на Сийе, но экзамен она сдала. Когда конница увязла в ловушках, утратила разгон, четырехугольник двинулся от реки, протыкая как людей, так и лошадей. Воцарился хаос, наемники, которые ожидали легкой победы и множества трофеев, пали духом, не откликались на команды, смешивали ряды Соловьев. Началась резня.
Нийяр покачал головой.
– Говоришь, словно все это видел, кха-дар.
Ласкольник легонько улыбнулся.
– Не видел, но читал рапорты Пальца. Его люди добрались до нескольких уцелевших в битве. У рабов оказалось немного конницы, может, голов двести, но, когда остатки атакующих бросились наутек, эта кавалерия села им на хвост и рубила, пока могла. Погибли почти все наемники, из Соловьев в Помве вернулась только сотня, тяжелая пехота, которая только-только вышла из города, даже не пыталась им помочь. Сомкнула строй и вернулась за стены. Кахель-сав-Кирху получил то, за чем он сюда пришел. Броню, оружие, седла и конину. Много