Неправильная сказка. Александр Столяров
нам стыдно».
Мальчик, хотя он уже и не мальчик, будем называть его писателем, хотя какой же он писатель – его никто не издавал, зарабатывал на жизнь чем придётся: помогал тем и этим и только по ночам продолжал писать свои книги. По воскресеньям он ходил в церковь. Он сам однажды понял, что тот, брошенный им, пластилиновый мир он не выдумал, он существует на самом деле, там – наверху. И он молился, нет, не Богу, он молился своему настоящему пластилиновому миру. И все вокруг, он это видел, тоже молились этому миру, потому что он был, если не на подоконнике, то в душе у каждого.
Вот так мальчик прожил свою жизнь, состарился, и однажды к нему пришёл ангел.
– Пойдём, – сказал ангел.
– Куда? – спросил мальчик.
– В магазин, купим тебе пластилин.
Они купили самый лучший пластилин. В коробке были все цвета, и они никогда не кончались. Какая-то волшебная коробка.
– А теперь закрой глаза, – сказал ангел.
Мальчик закрыл.
– Открой.
Мальчик открыл глаза и не увидел ничего. Мир вокруг был пустой, как окно в детстве. Мальчик открыл коробку и вылепил из пластилина маму. Она ожила и обняла его.
«Значит, отец не обманул», – подумал мальчик и вылепил отца. Отец улыбнулся сыну, обнял жену, и они вдвоём расплакались от счастья. А мальчик, чтобы они не скучали, вылепил им друзей, деревья и дома, гнедую лошадь, слона и верблюдов, собаку, кошку и птицу и даже одну парикмахерскую с парикмахершей.
Принцесса и карандаш
Карандаш нарисовал принцессу. Очень хорошенькую. В длинном платье и с маленькой короной на голове.
– Благодарю, – сказала принцесса. – Я назначаю Вас придворным художником, – и вдруг рассмеялась: – Придворный художник без двора!
Карандаш нарисовал замок с крепостными стенами, башенками и двумя пушками у ворот.
– Какой Вы смешной, – сказала принцесса. – Двор – это вовсе не каменные стены. Двор – это фрейлины, учитель танцев, садовник наконец.
Карандаш всё исполнил, а чтобы садовник не сидел без дела, он нарисовал сад, в нём – пруд, в пруду – пару лебедей.
– Какая прелесть! – сказала принцесса. – Нарисуйте мне булочку, я иду кормить птиц. Я просила булочку, а не буханку. Ну ладно, ступайте, Вы мне пока что не нужны.
Буханка вместо булочки получилась потому, что грифель стёрся, и карандаш пошёл к точилке. Точилка была старой и громоздкой дамой, сейчас таких не делают. Она была намертво прикручена к столу, вся из металла, чтобы заточить карандаш, надо было нажать на блестящие никелированные ушки сверху, вставить карандаш внутрь и крутить ручку. При этом она противно визжала. Вот такая инструкция к уже не существующей точилке.
– Пришёл, – сказала точилка. – Ну и кого ты нарисовал? Фантазию? Что ещё взбредёт в её маленькую голову? А ты трать, трать на неё свой талант. И-и-и-их! За что я тебя терплю? Стань реалистом: нарисуй меня.
Но уже заточенный карандаш спешил обратно, торопился