Басурманин. Дикая степь. Милена Миллинткевич

      Княжеский двор гудел народом: ратным и мастеровым. Заканчивались приготовления к малому походу. Кузнецы да оружейники еще раз проверяли, все ли щиты прочны, а мечи наточены, все ли лошади подкованы, все ли доспехи у ратников целы и нет ли в чем надобности. Теремные служки сновали то тут, то там завершая погрузку в обозы провианта, посуды и прочей необходимой в походе утвари.

      Спустившись с крыльца, Мстислав Игоревич немало удивился, увидев воеводу Артемия Силыча, высокого, крепкого вида воина в короткой легкой кольчуге и дорогом зеленом плаще, державшего за узду своего мерина и гнедого любимца княжича, коня Буяна.

      – Помнится мне, я повелел тебе защищать град в моё отсутствие и радеть⁶ за обучение княжича.

      Артемий Силыч с укором покосился на наследника.

      Владислав, сбежав вслед за отцом с крыльца, бросился к своему коню. Потрепал гриву, погладил морду:

      – Буян! Застоялся в стойле, поди?

      – Далече собрался, княжич? – голос отца ничуть не омрачил радость встречи.

      – Провожу за ворота. Да и верхом охота проехаться, – улыбнулся княжич, радуясь скорой прогулке.

      – Ну, еже ли так! До моего возвращения ты в Рязанских землях наместник. Тебе и дела вершить.

      И повернувшись к воеводе тихо добавил:

      – Присмотри за воспитанником.

      – Не тревожься, княже, – кивнул Артемий Силыч.

      С тоской посмотрев на сына, князь перевел взгляд на боярина Магуту. Тот лишь развел руками.

      Похлопав коня по спине, Мстислав Игоревич не без натуги взобрался в седло.

      – Стареет князь-батюшка. – Услышал Владислав голос крестного над ухом. – А бывало раньше…

      Синие как вода глаза княжича потемнели от злости. Владислав и так понимал, что, возможно, этот день скоро придет. Ни от болезни, так от ран, полученных в бою, батюшка может оставить его. И этого дня княжич не в шутку страшился: ждал его с трепетом и ужасом. Гневный взгляд заставил боярина смутиться и умолкнуть. Но долго злиться на Магуту княжич не мог.

      – Не серчай, крестный, – Владислав положил руку на плечо боярину и заглянул в лицо. – Горько мне что-то, душу щемит, не ведаю от чего.

      Боярин понимающе кивнул, и княжич, вскочив в седло, выехал со двора. Обогнав обоз и ратников, поравнялся с отцом. Воевода пристроил коня сразу за княжеским. А два верховых, покинувших теремной двор в след за княжичем, ехали чуть поодаль.

      – Прочь с дороги! – лишь только миновали городские ворота и мост, вскричал едущий впереди походного строя верховой. – Убирай свои обозы купец, не видишь, князь со дружиною едет.

      Выезд из города преградили две повозки с добром и крытая бричка заезжего купца, вознамерившегося въехать в город. Ратники быстро освободили дорогу, столкнув их на обочину. Купец, невысокий упитанный рыжебород, суетился вокруг своей поклажи, пока его люди загружали рассыпавшиеся товары. Крики у моста привлекли внимание