Зов странствий. Лурулу. Джек Вэнс
противоположностью механику, Винго – низенький, полный, голубоглазый, с редкими прядями светлых волос, ничуть не прикрывавших розовую лысину – был мягок и дружелюбен, всегда готов проявить сочувствие. Он страстно коллекционировал редкости – небольшие антикварные безделушки и любопытные диковины – причем ценил в них не столько стоимость, сколько изобретательность и мастерство изготовления. Кроме того, Винго увлекался фотографированием и занимался составлением того, что он называл «подборкой настроений» – стюард надеялся когда-нибудь опубликовать большой альбом под наименованием «Карнавал Ойкумены».
Винго проявлял пристальный интерес к сравнительной метафизике: к сектам, предрассудкам, исповеданиям и трансцендентальным философским воззрениям, с бесконечным разнообразием каковых он неизбежно сталкивался по мере того, как «Гликка» порхала с планеты на планету. Очутившись в новом, незнакомом месте, он непременно уделял внимание туземным мистическим верованиям. Шватцендейл осуждал в нем эту наклонность: «Винго, ты тратишь время зря! Все они говорят одну и ту же чушь разными словами, причем все, чего они от тебя хотят – денег, больше денег и еще больше денег! Какой смысл разбираться в этой болтовне? Во всей Вселенной нет ничего глупее и постыднее религиозного юродства и ханжества».
«Ты во многом прав, – признавал Винго. – Тем не менее: разве не существует вероятность того, что одно из вероучений на самом деле определяет смысл и назначение космоса? Если мы пропустим такую возможность, мы так никогда и не узнаем, чтó есть истина».
«В теории все может быть, – ворчал Шватцендейл. – На практике у тебя нет никаких шансов».
Винго покачивал в воздухе розовым указательным пальцем: «Не скажи! Ни в чем нельзя быть уверенным на сто процентов. Откуда ты знаешь, что не просчитался? Тот, кто не играет, не выигрывает».
«Одними рассуждениями ничего не добьешься! – рычал Шватцендейл. – Сколько бы ты ни играл, тысячу раз или тысячу тысяч раз, ты останешься с носом, если у тебя нет никаких шансов!»
На это Винго только снисходительно качал головой.
В корабельной жизни паломников тоже установился своего рода привычный распорядок: они пили чай, критиковали блюда за обедом, отправляли какие-то обряды и обсуждали планету Кирил, где они намеревались совершить занимавшее примерно пять лет «кругохождение», тем самым заслужив почетное звание «круговертов».
После того, как Мирон привел в порядок учетные записи, у него иногда оставалось свободное время. В таких случаях он помогал Винго в камбузе или Шватцендейлу в двигательном отсеке. Шватцендейл служил для Мирона неистощимым предметом любопытнейших наблюдений. Механик прекрасно сознавал тот факт, что природа наделила его идеальным телосложением и привлекательной внешностью, но полностью игнорировал это обстоятельство. В двигательном