Кусок жизни. Алексей Кречетов
общаги полчаса вахтёрша баба Зоя поморозила меня, потом пустила.
– Чё-то быстро ты! – угарал потом Мишка.
Глава 8
Кровища
Мы бухали пиво на автовокзале, тогда ещё можно было. Я захотел ссать.
Стою возле забора ссу. Кайф! Оборачиваюсь – менты.
– Простите меня, пожалуйста! Я больше не буду.
– Пошли с нами.
Меня завели в здание автовокзала, в помещение охраны. Посадили в клетку. Там уже сидит один человек, которого принято называть бомжом, наверное. Он бородатый, грязный, в лохмотьях, от него воняет мочой.
– Есть курить? – спросил он.
А у самого на лавке пачка примы лежит. Я сказал, что нет. Мы закурили его приму.
Я курю, сплёвываю чешуйки табака.
– Ты помалкивай. Они для профилактики тебя подержат и отпустят.
– Ага.
А мне, сука, бухать охота. Пиво стынет.
Возвращаются дяди милиционеры. Они тащат подмышки пьяного мужика, ваще в гавнище. А за ними свита: жена его и двое маленьких детей, все горько ревут. Мужик давай сопротивляться. Менты его отпиздили кулаками и дубинками в районе пояса, спины.
– Я на вас заявление напишу! Нельзя же так! – кричала в истерике женщина.
Она ушла.
Мы с бородатым человеком молчим. Избиенного подсадили к нам.
– Пожалуйста, отпустите меня. У меня общага скоро закроется, – решил я ещё раз попробовать отпроситься на волю.
– Нехуй ссать было у всех на виду! Всю ночь будешь полы на вокзале мыть. Будет тебе уроком.
– Виноват, знаю. Раскаиваюсь. Вот у меня даже паспорт есть.
Он посмотрел документ, потом спросил.
– Ну почему ты не пошёл в туалет или куда-нибудь подальше?
– Пиво во всём виновато.
– Конечно, а ты, значит, не причём.
Он повертел в руках документ, покачал головой.
– Выпускай этого студента. Не ссы больше, где попало.
Этот дядька был низкого роста, плотный, смуглый, черноволосый, остальное смутно помню. Вид у него был заёбанный (уставший).
На улице меня встретили бурными аплодисментами и криками, словно я рок-звезда. Мне понравилось.
Как полагается рок-звезде, на шею мне нависла поклонница. Не сама она, а это мой пронзительный взгляд соблазнил её и вытащил из кокона. Как напьюсь, становлюсь змеенышем-искусителем. А у трезвого с этим проблемы. Хотелось убить этого пьяного уёбка в себе. Я завидовал ему.
Дальше мы бухали и бродили, бродили и бухали. Потом устали и пошли домой, в общагу.
Вспомнил! Звали её Фёкла. Она была, словно персик, сочная и мягкая. На лице было много прыщей.
– Он тебя выебет, потом не вспомнит. Фёкла, не ходи с ним! – говорила ей её подруга.
– Не трожь её! Оставь её в покое, мелкий пиздюк! – говорила её подруга мне.
Но у нас всё зашло очень далеко. Мы завалились на чью-то чужую кровать (их было четыре). Это была не обычная ёбля. Фёкла как будто 100 лет не ебалась. Она была одержима и горяча. Я тоже выдавал из себя всю энергию. Что с ней?
Нахуй я заморачиваюсь?
Еби