Тени над Эрдеросом. Рука со шрамом. Андрей Рейман
на обсерваторной башне, разглядывая дневное и ночное небо, и делая какие – то заметки угольком на бересте. Он, несомненно, сделал огромный вклад в развитие астрологической и метеорологической науки морферимов, но из населения Яаскелайнена его почти никто не видел. Все свои государственные дела он доверил своему другу детства, Паси. Ояярви унаследовал место отца после его смерти в восемьдесят семь лет, когда тот не вернулся на ночь с башни домой в ту ночь, когда над Оторофельдом шел сильный дождь и несся холодный ветер. Пожилой, но не старый као Сами подхватил пневмонию и скончался. Ояярви унаследовал его должность в двадцать восемь лет, но почти сразу зарекомендовал себя как мудрого и надежного правителя, несмотря на юные лета. Сейчас же, дозревший до седин, као Ояярви являл собой образец благочестия и целомудрия для правящего класса, хотя многие из жителей Яаскелайнена отмечали, что их као сильно себе на уме.
Он с укором смотрел на свою дочку, Зуали, а та стояла, опустив мордашку и, молча, ждала продолжения грозы. Она ни слова не сказала отцу о визите к пленникам, он сам догадался. Ояярви безошибочно мог определить, когда его пытаются надуть, обсчитать или скрыть проступок, а уж обличить родную дочь для него ничего не стоило. Он считывал неуверенность, страх, опаску и сомнения в глазах, в движениях век, рук, лап, хвостов, улавливал мельчайшую дрожь в голосе. Оставалось только понять, какой проступок совершило то или иное лицо.
– Повторяю, чем ты думала?
– Головой, – тихо ответила Зуали.
– У тебя из этого места хвостик растет.
– Но разве связанные и посаженные в яму человеки могут быть опасными?
– Даже связанная рысь кусается, дочка. Ну ладно, так и быть, я перестану сердиться, если ты скажешь что-нибудь хорошее в свое оправдание. О чем вы там говорили? – Зуали с надеждой подняла глаза.
– Ну, ничего плохого они не говорили, – сказала она. – Глупые только они очень, сбегать собирались. Они сказали, что направляются к северной окраине леса. А вот зачем – не сказали, – Ояярви провел мохнатой рукой по седеющей черной гриве, и в задумчивости отвернулся. – Пап, они вовсе не такие, как о них вы с мамой нам рассказывали. У них растет на голове шерсть, как у нас. У них по два глаза, как у нас, и щоп… щупалциев на подбородках нет. Морды приплюснутые – это да.
– Что же делать, что же с ними делать? – Тихо бормотал вождь, повернувшис лицом к углу комнаты. Его одолевали сомнения. Он очень не хотел расстраивать любимую дочь, но с другой стороны, нельзя же распахивать объятья чужакам, особенно людям на фоне событий их последенего появления в Оторофельде. – Ах, знаю. Через два дня состоится ежегодная церемония посвящения юношей в воины. Надеюсь, никто не будет против, если в этом году мы немного отойдем от традиционных рамок обычая, и позволим им драться не друг против друга, а с чужаками.
– Ты хочешь, чтобы неотесанные дуболомы порвали их на куски? Нет, я не согласна. Они хорошие, – Глаза Зуали заблестели, отец повернулся к ней, опустился на корточки, чтобы быть