.
Норма на время забыта. Он сказал себе, что именно таким и должно быть опьянение. Оказывается, все эти годы он напивался совершенно неправильно.
– Конечно. – Он улыбнулся ей. – Это, – он поднял брошюру, чтобы всем было видно, – это самый оригинальный и выразительный художественный текст, который я видел с начала семестра.
Тишина. Даже Байроновская Рубашка оторвался от конспекта и уставился на него, открыв рот. Джей широко улыбнулся классу, ища отклика. Все тщательно следили за собственными лицами.
– Что вы тут делаете? – внезапно поинтересовался он. – Чему вы надеялись научиться на этих уроках?
Он старался не засмеяться над их шокированными лицами, над их благовоспитанным потрясением. Он чувствовал себя моложе любого из них, провинившимся учеником перед полной комнатой косных, педантичных учителей.
– Вы молоды. У вас богатое воображение. За каким хреном вы пишете о чернокожих матерях-одиночках и наркоманах из Глазго и лепите куда попало слово «блиадь»?
– Но, сэр, вы дали задание.
Агрессивная девица не сдавалась. Она сверлила его взглядом, сжимая отвергнутое задание тонкими пальцами.
– К черту задание! – весело вскричал он. – Вы пишете не потому, что кто-то дает задания! Вы пишете потому, что не можете не писать, или потому, что надеетесь – вас кто-то услышит, или чтобы починить то, что внутри вас сломалось, или вернуть что-то к жизни…
Дабы подчеркнуть свои слова, он хлопнул по тяжелой разбухшей сумке на столе, и та брякнула друг о друга бутылками – безошибочно узнаваемый звон. Кое-кто из студентов переглянулся. Джей вновь повернулся к классу, уже почти в бреду.
– Где волшебство, я вас спрашиваю? – поинтересовался он. – Где ковры-самолеты, и гаитянское вуду, и одинокие стрелки, и обнаженные леди, привязанные к железнодорожным путям? Где индейские следопыты, и четверорукие богини, и пираты, и гигантские обезьяны? Где, черт побери, космические пришельцы?
Повисла долгая пауза. Студенты глазели. Девица вцепилась в свое задание так крепко, что страницы смялись в кулаке. Лицо ее побелело.
– Да вы пьяны, верно? – Ее голос дрожал от ярости и отвращения. – Вот почему вы так со мной поступаете. Вы наверняка пьяны.
Джей снова засмеялся.
– Перефразируя не помню кого – Черчилля, кажется, – я-то просплюсь, а ты наутро так и будешь уродиной.
– Блядь! – кинула она ему в лицо, на сей раз произнеся слово правильно, и прошествовала к двери. – Иди ты в задницу со своими уроками! Я все расскажу декану!
Ее уход почтили секундой молчания. Потом начались шепотки. Комнату затопило ими. Мгновение Джей сомневался, реальные ли это звуки или существуют лишь у него в голове. Сумка звенела и лязгала, крутилась и вертелась. Звук, воображаемый или нет, плыл над комнатой.
Затем Байроновская Рубашка встал и захлопал.
Несколько студентов опасливо посмотрели на него и присоединились. Потом еще несколько. Вскоре половина класса стояла и большинство хлопали. Они хлопали, когда