Русские эротические сказы. Игорь Алексеевич Гергенрёдер
медовина! – раздаются тут и там голоса зрителей-мужчин.
– Ну, а если разольёт…
Прелестницы принимают перед парнем беззастенчиво-притягательные позы, он поедает глазами гибких вожделеющих чаровниц. Миг – чайник повешен.
– Держит! Держит, о-ооо!!!
– Есть почин!.. – громко и радостно объявил кто-то из публики.
– Будет гульба отменная!
И вот уже приятный тенорок ввернул присказку:
– От этакой стати гульба при понятии!
Герой момента твёрдо стоит на табурете, выдвинув низ туловища. Девушки поочерёдно, наклоняя висящий чайник руками, отхлёбывают из носика, сладострастно причмокивают, потирают груди и надпашье; отходя, потягиваются. Сколько зовущей неги! Благоухание летней ночи льётся в распахнутые двери, в широкий проём с близкого неба сияют рог месяца и звёзды-звёзды-звёзды… Около меня народ рассуждает:
– Братан сказывал, в Привольном, в пятьдесят девятом, парнишка ведро с молоком держал.
– Было, знаем! Посадили парнишку. Но заметь – с молоком парным ведро!
– Именно! А с водой бы, к примеру, ведро не удержал. Хоть семи задницами подопри.
– Пусть парное благодарит! Уж как оно полезно – и старичку, и приветени – парное-то молочко!
– А наши хорошие, гляди-кось, как сластятся клюквенной медовиной…
От дев, возбуждённых ритуалом, взбодрённых глотками сладостно-пенной медовины, исходят таинственно-окрыляющие волны. Восхитительная безудержность торжества воссоздала мир чарующих сказов, мы в самой его сердцевине, где нет гнёта, хамства, матерной ругани и тюремной морали, но где всевластна вечно влекущая народная мечта о доступности необычайного. Мы среди нежного и задушевного, что вдруг выплеснулось из гениальной памяти сказителей и стало зримым, сама деликатность воплотилась в трепетные девичьи формы, в юные лица.
Ликование бурливо-безбрежно: всё новые и новые девушки, разнагишавшись, подходят отхлебнуть из чайника, потирая и пошлёпывая разохотившиеся тела. Но вот чайник пуст. Озорницы с забористым смехом подхватывают парня, снимают с табурета.
– Разгадка цветов! Бой любви! – разносится в гурьбе. – Собрание для обоняния!
Посреди сарая вновь образовался круг. На пол ставят корзинки с влажными пахучими цветами. Парень стоит в круге; чайник, теперь уже лёгкий, – на прежнем месте. Высокая девушка, постарше остальных, щёлкает пальцем по чайнику, сняв, бросает подружкам. Взяв то, что составляет предмет мужской гордости, ведёт парня за собой на середину круга. У неё тонкое стройное тело, но груди большие; она чересчур сильно повиливает бёдрами, и, однако, это идёт ей.
Игриво шлёпнув парня ладонью, раза два ущипнув, она поворачивает его спиной к цветочным корзинам.
– Ну, теперь гляди! – говорит кто-то сбоку от меня. – Ихняя судьба решается!
Другой добавляет:
– Не то что глупо щупаться или ещё глупей тереться, нет! Тут задумка, да притом с красотой. Это и есть – гульба при понятии!
Подружки