1920 год. Советско-польская война. Юзеф Пилсудский
фронту как раз 4 километра, что «по опыту мировой войны» соответствует надлежащему участку дивизии на «угрожаемом» фронте!
Если я слишком долго остановился на размышлениях, связанных с окопной войной и ее системой, то только потому, что это, пожалуй, наша единственная за всю прошлую войну попытка, вопреки моим – Верховного главнокомандующего – взглядам, вкусить якобы настоящей, европейской войны. Попытка не удалась. В первые дни июля она была скомпрометирована. Но из-за нее тактическая, легко переносимая неудача превратилась в стратегическое поражение с далеко идущими последствиями. И это не пустые слова. Та же 1-я армия еще совсем недавно, в мае, легко отступила перед превосходящими силами противника, а когда подошли крупные, не за 5–6 километров расположенные резервы, как с гордостью говорил генерал Зыгадлович, она так же легко перешла с ними в контрнаступление, и не видно было на ней ни следа поражения, ни следа бессилия; сейчас же ради фантомов окопной войны, не имея никаких средств для ее ведения, все силы были брошены в бой с поистине окопной целью – «восстановить прежнее положение», как единственной цели, достойной солдатского труда. Под таким командованием солдат должен был заслужить шпоры рыцаря европейского масштаба, а не польского оборванца, не ведающего, что он делает. Ведь он копал окопы по схемам высших полководцев, и наверняка до его ушей доходили споры о том, где, собственно, первая линия второй позиции, а где вторая – первой. Где отсечные позиции, а где основные линии. Бедному солдату было тем более трудно понять это великое окопное искусство, что все узлы обороны, отсечные позиции и пронумерованные линии были чаще всего, как близнецы, похожи друг на друга, то есть существовали только на бумаге или были обозначены на местности какой-нибудь невзрачной, полузасыпанной траншеей. Когда же настала пора прекратить все эти чудачества, когда пропали впустую все труды солдата ради восстановления прежнего положения, наверное, чрезвычайно важные для высшего командования, – солдат, как обычно бывает в таких случаях, встал перед альтернативой: либо он со всеми своими усилиями просто неспособный и бессильный, и тогда европейские шпоры не для него, либо его командиры сами не ведают, что творят. Это было для солдата моральным потрясением, от которого трудно было оправиться, и отсюда вытекает то, бесспорно, большое влияние боя на «извилистом ручейке» – Ауте, который, будучи, по мнению противника, лишь его полупобедой, оказался для нас не тактической неудачей, а крупным стратегическим поражением.
Глава VI
Сражение нашей 1-й армии с тремя армиями п. Тухачевского закончилось 5 июля. Победившие дивизии не бросились немедленно в преследование. Кавалерия, которая в таких случаях обычно очень активна и эффективна, шла на крайнем северном фланге практически в пустоте, не имея перед собой противника. Половина конницы, одна дивизия, была остановлена для наблюдения за нашими соседями и недавними союзниками – латышами.