Индийские рассказы (сборник). Редьярд Киплинг
который стал прилаживать все эти принадлежности, отчаянно зевая. Потом со дна футляра он вынул патрон и вложил его в ружьё.
– Так Имрей-сахиб тайно уехал в Европу? Это очень странно, не правда ли, Багадур-Хан?
– Как мне знать об обычаях белых людей, небеснорожденный?
– Конечно, ты знаешь очень мало. Но сейчас узнаешь больше. До меня дошли слухи, что Имрей-сахиб вернулся из своего продолжительного путешествия и в настоящую минуту лежит рядом в комнате, ожидая своего слугу.
– Сахиб!..
Свет лампы скользнул по дулу ружья, приставленному к широкой груди Багадур-Хана.
– Иди и посмотри! – сказал Стриклэнд. – Возьми лампу. Твой господин устал и ожидает тебя. Иди!
Багадур-Хан взял лампу и пошёл в столовую. Стриклэнд шёл за ним, слегка подталкивая его дулом ружья. Багадур-Хан взглянул на чёрные глубины за упавшим холстом, на змею, извивавшуюся на полу; затем – и тут лицо его приняло серый оттенок – на предмет, лежавший под простыней.
– Ты видел? – после некоторого молчания спросил Стриклэнд.
– Я видел. Я – глина в руках белого человека. Что сделает высокий господин?
– Повесит тебя через месяц. Что же иное?
– За то, что я убил его? Нет, сахиб, подумай. Гуляя среди нас, его слуг, он обратил внимание на моего ребёнка, которому было четыре года. Он сглазил его, и через десять дней ребёнок умер от лихорадки. Он, моё дитя!
– Что сказал Имрей-сахиб?
– Он сказал, что ребёнок красив, и погладил его по голове; от этого дитя моё умерло. Поэтому я убил Имрея-сахиба в сумерки, когда он вернулся со службы и уснул. Потом я втащил его на стропила и заделал потолок. Небеснорожденный знает все. Я слуга небеснорожденного.
Стриклэнд взглянул на меня поверх винтовки и сказал на местном наречии:
– Ты будешь свидетелем его слов? Он убил.
При свете одинокой лампы Багадур-Хан стоял смертельно бледный. Сознание необходимости оправдаться быстро вернулось к нему.
– Я попался в ловушку, – сказал он, – но вина лежит на том человеке. Он сглазил моего ребёнка, и я убил и спрятал его. Только те, кому служат дьяволы, – он посмотрел яростным взглядом на Тайтдженс, угрюмо лежавшую перед ним, – только те могли узнать, что я сделал.
– То-то!.. Тебе следовало бы подвесить и её на верёвке на балку. А теперь тебя самого повесят на верёвке. Дежурный!
Сонный полицейский явился на его зов. За ним вошёл другой. Тайтдженс сидела поразительно тихо.
– Уведите его в полицейский участок, – сказал Стриклэнд. – Его будут судить.
– Значит, я буду повешен? – сказал Багадур-Хан, не пытаясь бежать и опустив глаза в пол.
– Как солнце сияет и вода течёт – да! – сказал Стриклэнд.
Багадур-Хан отступил далеко назад, вздрогнул и остановился. Полицейские ожидали дальнейших приказаний.
– Ступайте! – сказал Стриклэнд.
– Да; я уйду очень быстро, – сказал Багадур-Хан. – Взгляните! Я уже мёртвый человек.
Он поднял ногу. К его пятке приникла голова полураздавленной змеи,