Стихи матерные и не очень. Очень личные. Роман Уроборос

      Знаю, в борту пробоина,

      Знаю, скоро на дно,

      К смерти дорожка проторена,

      А смерть и жизнь – заодно.

      Жизнь и смерть – нету разницы,

      Как говорил поэт,

      Смерть и жизнь – безобразницы,

      И счастья на свете нет…

      О, страна, рек, озер, лесов диких, зла венценосного приют,

      Пою тебе песню особую ветреную, кошмаров ночных полную,

      О том, что жить нам осталось час-полчаса, метр-два в сторону,

      О том, что не вспомнит никто о телах наших брошенных, обезглавленных,

      О том, что враги наши бесшумной походкой в ночь темную уйдут безнаказанно,

      И что не отомстит никто им за тела-души наши поруганные,

      О том, что зло вихрем черным пойдет по просторам страны моей заревой,

      И что никто никогда не остановит его рукой твердой праведной,

      О том, что погибель лютая придет в каждый дом во все комнаты,

      И что на этом всем время-пространство земное закончится,

      А ведь можно было оставить всех жить там по-прежнему,

      Нужно было для этого в Бога Единого верить лишь.

      Мы с Васяткой съели по хот-догу,

      Ну а вечером пошли молиться Богу,

      Мериканскому Богу, не нашему,

      На бумаге зеленым раскрашенному.

      Мериканский Бог, в котором мы правы всегда,

      Начал с нами не по-нашему разговаривать,

      Но потом сказал на ломанном: «ОК, отличные дела»,

      И давай нас в ЦРУ переманивать.

      Ленин родился в апреле,

      Когда все сгорели карусели,

      Перед смертью он сыграл на свирели,

      Но это было уже не в апреле.

      Нам всем известна дата точной смерти,

      Кто скажет вам обратное – не верьте.

      Пенсионер с проплешиной, скорее умирай,

      Ведь ждет и не дождется тебя дорога в рай,

      Дорога в рай, конечно же, приводит прямо в ад,

      Пенсионер с проплешиной, ну что же ты не рад?

      Освободи дорогу для молодых ребят,

      Те умереть не могут, но умереть хотят,

      Ты можешь, но не хочешь, небесен свод коптишь,

      Рождаемость над смертностью превысить не хотишь.

      Все что ты видишь – это образы смерти,

      Все, что ты слышишь – это шаги смерти,

      Все, что ты вдыхаешь – это запахи смерти,

      Все что ты вкушаешь – это мертвая плоть,

      Все что ты осязаешь руками – это и есть сама смерть.

      Пьяное застолье в домике моем,

      Пьяное застолье – щас мы всех убьем,

      Всех