Исход. Светлана Замлелова
но я-то здесь при чём? Вот и объясни Сергею! Зачем мне знать об этом?.. Я очень хорошо отношусь к Евгении Тихоновне, но… Как ты себе это представляешь?..
Объяснение происходило в столовой. Ольгу между тем отправили в гостиную, где она, прямая как палка, сидела в кресле и, не видя, смотрела на раскрытый рояль.
– …Что ж тут такого? Сергей просил помочь… ну, пристроить там… А тут такая история… Ты же знаешь этот пассаж с нашей горничной… Жена до сих пор на меня думает… И надо же было этой… протеже Сергеевой разбить тарелки… Но выгонять её неправильно как-то, я могу с тем же успехом отвести её… Ну ты понимаешь!.. И потом, что я скажу Сергею? Он за неё просил…
– Но а я-то здесь при чём?!
– Ах ты, Господи! Да ты не при чём, просто я прошу тебя помочь…
– Но я не могу тебе помочь!
– Да что ж такого, если она поживёт у тебя?.. А приедет сестра и разберётся…
– Вот именно!.. Послушай, ты совершенно прав: приходи, когда она приедет!.. А сейчас это невозможно, потому что я собираюсь в деревню…
– Вот и отлично! Поедете вместе!..
– Ты подумал, в какое положение ты меня ставишь?.. Жены нет, а ты навязываешь мне девиц…
– Ну во-первых, не девиц, а всего лишь одну девицу…
– Да хоть бы и полдевицы! Что я должен с ней делать?..
– Возьми её горничной…
– Мне не нужна горничная! Жена не поймёт!..
– А я не понимаю, почему ты не хочешь взять её в деревню… В конце концов, пусть там на огороде…
– О, Господи! На каком ещё огороде?.. Я понятия не имею, кто и что там на огороде. И вообще – есть ли там огород… И потом, я же тебе сказал: жена не поймёт.
– Так что же делать?! Жалко девицу…
– Ну, знаешь ли… Есть многое на свете, друг Горацио…
– Да и с Сергеем неудобно…
– Послушай, единственное, что я могу тебе посоветовать – это отвезти её к дядюшке…
– К какому ещё дядюшке?..
– Моему дядюшке – Аполлинарию Матвеевичу… Ты вот сказал сейчас «жалко», я про него и вспомнил – этот всех жалеет…
И снова Ольга тряслась в пролётке, держа на коленях свой чемоданчик, снова поднималась по лестнице и снова стояла в чужой прихожей, вдыхая запахи чужого дома. Горничная проводила их в гостиную и пошла доложить хозяину. Втроём они рассредоточились по комнате. Ольга опустилась на край зелёного дивана, зять – в кресло напротив, а Иван Степанович встал рядом с тлеющим камином, облокотившись о гранитную полку, украшенную какими-то белыми фарфоровыми собачками. Зять стал насвистывать.
– Это из «Пиковой дамы»? – не оборачиваясь спросил Иван Степанович, разглядывая собачку.
– Нет, «Евгений Онегин»…
Ольге хотелось спать. Она смотрела в одну точку и чувствовала, что на плечи её опускается какая-то тяжесть. И единственное, что можно сделать, чтобы тяжесть не раздавила, это лечь и закрыть глаза. Но почему это невозможно? Ах, да! Она понятия не имеет, где находится, рядом с ней – совершенно