Югорские мотивы: Сборник рассказов, стихов, публицистических статей. Отсутствует
не ждала от меня ответа, да и что я мог ей ответить?
– Разве нам плохо было с тобой, Ваня? – спокойно сказала она. – Но лету конец. Пора тебе возвращаться домой.
Она сорвала белую ромашку и, нервно отрывая один лепесток за другим, торопливо пускала их по ветру.
– Ты такая же беззащитная, как эта ромашка, – грустно сказал я.
– Похоже…
– Ты напишешь мне письмо? – спросил я, вкладывая в ее ладошку маленький клетчатый листочек с адресом.
– Не знаю.
– Почему не знаешь? Разве это не от тебя зависит? Кто может помешать тебе написать письмо? Ведь я люблю тебя. Я думал, ты меня любишь тоже… Или у тебя это не любовь была, а просто так, интересный случай из жизни?..
– Просто так только у вас, у парней, бывает. Знаешь, Ваня, я люблю тебя, честно. Думаю, что ты у меня был первым и будешь последним. Единственным на всю жизнь. Давай с тобой так договоримся: ты приедешь и пришлешь мне весточку, а я тебе отвечу, так будет справедливо.
Всегда первым пишет тот, кто уезжает, а не тот, кто остается. Договорились?
– Договорились, – ответил я. А что я мог еще сказать? Ведь она не оставила мне право выбора.
Больше мы с Токучей не встретились. Я бежал к ней на свидание вечером по тропинке и попал ногой прямо в медвежий капкан, который кто-то поставил на дорожке. Вертолетом меня отправили в город, а через пару недель экспедиция свернулась.
По приезду в столицу меня захватили дела. Сначала догонял учебу, пропустил целый месяц из-за раны на ноге. Затем образ Токучи как-то отдалился, отодвинулся. Нереально было представить ее здесь, среди длинноногих столичных модниц, которые упорно атаковали меня, добиваясь взаимности. В общем, письмо я таки не написал. Пролетела осень, прошла зима, наступила весна. Я изредка вспоминал нежную ненецкую девушку и клятвенно обещал себе, что завтра обязательно напишу ей письмо, но назавтра опять появлялись какие-то дела, и обещание снова откладывалось в длинный ящик. Токуча тоже молчала, не прислала о себе никакой весточки. Я лениво оправдывался перед собой, что, дескать, она тоже меня забыла, коль не пишет, но сам понимал, что оправдания эти яйца выеденного не стоят. Просто мудрая Токуча оказалась права, когда говорила о брошенных ненецких девушках. Она как в воду глядела, заранее предвидя все, что будет потом.
А когда зацвела в садах сирень, почтальон вручил мне белый конверт без обратного адреса. Почерк был незнакомым, но по почтовому штампу я догадался, что письмо пришло от Токучи. Я дрожащими руками оторвал краешек конверта и достал сложенный пополам голубой листочек, из которого выскользнуло легкое лебединое перышко. На тоненьком голубеньком листочке ничего написано не было, только стояла какая-то незнакомая дата – 19 мая. Я пытался понять, о чем хотела сообщить мне моя любимая, но ничего не приходило в голову. Хотел найти Токучин адрес, но он бесследно исчез. Мои бесславные поиски не дали никакого результата. Больше Токуча мне не писала.
Иван Матвеевич, горько вздохнув, закончил историю своей любви. Андрей вопросов не задавал. Знал,