Бетонпрофит. Анатолий Агарков
стало неладно!
Калитка незаперта. Едва приоткрыл дверь в дом, Света кинулась мне навстречу. В своем коротком домашнем халатике…
– Как же ты долго! – выпалила она, повиснув у меня на шее. – Сказал: «щас приду»…
Говорила без осуждения, но с волнением в голосе. Приятно, черт возьми!
Прислонившись спиной к косяку, перевел дух:
– Привет, любимая!
И тотчас за окном сверкнуло и послышался глухой рокот грома – точно по железной крыше что-то тяжелое прокатилось.
– Сейчас ливанет! Вовремя я… – только успел сказать и мои губы запечатали её уста.
Точно кто-то бросил камешки в оконное стекло – полил дождь, да как бы не с градом. Но нам уже было не до сюрпризов погоды…
После бурной страсти мы нежно ласкали друг друга, лежа в кровати и прислушиваясь к утихающим за окном грозе и дождю.
– Когда познакомились, я думала: ты напыщенный индюк с верхним образованием из богатой семьи. Мои-то родители были заскорузлыми работягами. Работа на заводе у станка была единственной перспективой и для меня. Поэтому не выносила всяких аристократов, у которых все есть от рождения.
– У меня никогда не было всего, – поправил я, но, помолчав, добавил. – Правда, не голодали.
– Вот что мне в тебе нравится – твоя простота и доступность. Трудно найти начальника, который умеет рабочих слушать. А ты умеешь и слышишь. И тебе не все равно, что они говорят. Это трудно выразить… Но ты мне не безразличен еще и поэтому. Хорошо с тобой…
Что это? Минута откровений? Еще у порога говорила, что любит. Теперь хочет оправдаться за тот уход или готовит почву для нового?
– Не знаю, что может случиться завтра. Не могу тебе ничего обещать. И не буду. Но я не могу просто расстаться с тобой… Ты понимаешь?
Я через силу улыбнулся, готовясь к самому худшему из признаний. Но она не решилась:
– А ты меня любишь?
Я небрежно рассмеялся, сбрасывая напряжение.
– Мы можем начать все сначала. Ведь все, что было, уже в прошлом.
Она пристроила голову мне на грудь.
– Глупо и нет, но я сказала тебе. Ты не обиделся? Только не обижайся… – она замолчала, и ресницы её стали влажными от непролитых слез.
Я ласкал её еще бережнее, чем прежде.
– Береги себя, – сказала она, когда я с кровати поднялся и начал одеваться.
Последнее объятие и долгий-долгий поцелуй. Мне бы остаться – к черту Челябинск и все остальное прочее. Но долги наши и заботы всегда разводят близких людей целесообразно, рационально и… бездушно.
Попытался отогнать эту мысль. Мы обязательно встретимся. Неужели нет? Неужели Света снова сбежит от меня к другому?
Я крепко сжал губы и шагнул за порог.
Ночь все преобразила. Несвоевременная гроза прошла, очистив воздух от осенней прелости, оставив после себя свежий запах озона. Дома обнимала неподвижная тьма, тихо шептались последние листья на деревьях.