Щит и вера. Галина Пономарёва
Однажды, в очередной поездке в волостное Гонохово по церковным делам, Самсону Дмитриевичу сказали, что на почте лежит письмо от его сына. Старик быстро развернул кошёвку, хлестнул Рыжего со всей мочи, на что тот заводил удивлёнными глазами, и метнулся к почте, что была далековато от волостной конторы. Рыжий от возмущения подал голос.
– Прости, прости, старый ты мой товарищ, поспешать надо, – дрожащим от волнения голосом ответил коню Самсоний, – поехали, поехали, друг любезный ты мой!
То ли плакала душа его в эту минуту, то ли радовалась, и не поймёшь. Подбородок дрожал, а по щекам текли слёзы. «Хорошо, что старуха не видит», – подумал он. Как только зашёл на почту, ещё у двери ему вручили три письма от Григория. Письма были изрядно истрёпанными, покружились они, видно, немало по белу свету. Отправлены были в разные годы, а последнее писано в 1901 году, с того времени минуло больше года. Но и эта весть облегчила душу. Нашёлся Гришка, нашёлся, воюет, чертяка, жив! Бурлило всё внутри. Забыв о делах, Самсон Дмитриевич заспешил домой.
К вечеру собралась вся семья, сидели затемно. Матрёна Никитична даже слегла от нервного возбуждения и волнения. Утром Самсон Дмитриевич обратился к жене:
– Матрёна, ты бы сходила, что ли, в дом Фалея Силантьева, Дарье сказать надобно про Григория, – виноватым голосом произнёс он.
– Да что ты, не знаешь, что ли, что пропала Дарьюшка, пропала! – запричитала та.
– Как пропала? Когда? Да ты толком расскажи! – растерялся он.
– Уж три месяца прошло! Как Фалей Силантьевич умер, так его старшой сын и забрал избу, сына своего туда поселил. Ведь Фалей не оставил никаких распоряжений насчёт дома, вот и пришлось Дарьюшке подаваться куда-нибудь. Говорят, в Новониколаевск пошла. А так кто его знает? Гришеньке что сказывать будем, как свернётся со службы?
Такой новости никак не ожидал Самсоний. И опять внутри его завозился ком безутешного раскаяния, что такой судьбой наградил он сына, не благословил тогда, давно бы Дарья жила у них заместо дочери. Ох, виноват, виноват перед Григорием со всех сторон.
Новостью о Гришиных письмах поделились и с семьёй Степана Вёрстова. Гриша подробно излагал про свою штабную службу и про Степанову тоже. Поплакали и Вёрстовы о своём сынке.
Обстановка оставалась напряжённой. Всё дышало приближающейся войной с Японией. Строительство железной дороги продолжалось, но темпы значительно замедлились. Китайцы торговались, часто не выходили на работу, да и нанять их было нелегко. В полку с особым усердием шла боевая подготовка, будто каждый должен быть готов, взяв оружие, пойти в бой в любую минуту. Офицеры сказывали, что укрепляют боеспособность Порт-Артура, завозят провиант, боеприпасы. Главное, надо успеть с дорогой, которая уже начала функционировать, но незначительно, строительство ещё не было завершено на всех участках. Японцы часто наезжали на стройку и забрасывали ультиматумами насчёт не выведенных за пределы Китая российских