Не будет вам мира. Владимир Колычев
у которого Валерьев купил новую песню для нее. Он должен был ознакомить ее со своей композицией, объяснить, под каким соусом он ее слышит. Отказаться от такой встречи Катя не могла.
Тяжело ей, но она не жалуется. Сама выбрала для себя такую жизнь. До звездного олимпа она еще не дотянулась, но ее уже знают, и кое-какие поклонники есть. И все благодаря Ираклию. Это он вывел ее на эстраду с песней, которая с ходу вошла в десятку всех российских хит-парадов.
Были еще четыре песни, но, увы, ни одна из них не стала хитом, и в ротацию на радио они не вошли. Зато записан первый альбом, и гастроли – уже обычное явление. До мегауспеха еще далеко, но если будет второй хит, то ее ждет слава. Поэтому и не терпелось ей узнать, что за песню приготовил ей Валерьев. Он считал, что дело стоящее, но Кате хотелось узнать все самой.
Ираклий не заставил себя долго ждать. Вышел из кабинета, распахнул объятия, как он обычно это делал. Но обнимать Катю не стал. Не в его это правилах. Для него главное – показать, насколько он ей рад. И он действительно счастлив ее видеть. Хорошее у него настроение. И глаза блестят. Похоже, навеселе он.
– Как настроение?
– Боевое.
– Вот и отлично!.. Тут один человек хочет с тобой познакомиться.
– Да, я в курсе.
– Вот и замечательно!
В кабинете у него на диване за журнальным столиком сидел холеный импозантный мужчина в дорогом темно-сером костюме. Черты лица неправильные, заостренные – не симпатичная у него внешность. Но в облике породистость, в осанке величественность, и взгляд у него как у человека, привыкшего повелевать. Не похож он был на композитора. И если было в его глазах вдохновение, то вовсе не творческое. Масленый у него взгляд, плотоядный. И Катя ему нравилась, и еще виски воспламеняло кровь.
– Познакомься, Катенька, это Феликс Михайлович, большой твой поклонник, – со слащавой улыбкой представил его Валерьев.
Только тогда мужчина поднялся со своего места, неспешно, без суеты взял Катю за руку, приложился к ней губами. И еще показал на свободное место возле себя, но Катя выбрала кресло, в которое собирался погрузиться Ираклий.
– Мне нравится твое творчество, Катенька, – сказал Феликс Михайлович, подсаживаясь поближе к ней.
И руку на подлокотнике дивана он вытянул так, чтобы она могла видеть часы в золотой оправе. Возможно, это была очень дорогая швейцарская фирма, но Кате было все равно. Мужчины с большими деньгами не будоражили ее воображение.
– Спасибо.
– И сама ты мне нравишься. Как женщина.
– Это уже лишнее.
– Может быть. Но если мне нравится женщина, то я не могу обойтись без комплиментов в ее адрес.
Он взял ее за руку, длинными холодными пальцами провел по внешней стороне ладони. Но, кроме чувства брезгливости, это ничего в ней не вызвало.
– А можно без этого? – отдернула она руку.
Неприятный тип. Вроде бы и не отталкивающая у него внешность, но этот сальный взгляд, снисходительная манера поведения вызывали чувство отторжения.
– Что-то не так? –