Замок. Франц Кафка
проговорил К., – так ловко письмо истолковали, что от него в конце концов вообще ничего не осталось, кроме подписи на пустом листе бумаги. Да разве вы не замечаете, что этим вы принизили само имя Дупля, которого на словах якобы так уважаете?
– Это недоразумение, – возразил староста. – Я вовсе не отрицаю значение письма и толкованием своим нисколько это значение не умаляю, совсем напротив. Частное письмо от Дупля, разумеется, имеет куда большее значение, чем служебное послание, однако как раз того значения, какое вы ему приписываете, у него нет.
– Вы Мракауэра знаете? – вдруг спросил К.
– Нет, – ответил староста. – Может, ты, Мурочка? Тоже нет? Нет, не знаем такого.
– Странно, – заметил К. – Он же сын младшего кастеляна.
– Дорогой мой господин землемер, – проронил староста. – Ну откуда мне знать всех сыновей всех младших кастелянов?
– Хорошо, – сказал К. – Тогда вам придется поверить мне на слово, что такой человек есть. С этим Мракауэром у меня сразу по прибытии неприятная стычка вышла. Так он запросил обо мне по телефону некоего младшего кастеляна по имени Фриц и получил справку, что я действительно принят землемером. Как, по-вашему, это можно объяснить?
– А очень просто, – ответил староста. – В том-то и дело, что в действительности вы пока ни разу в соприкосновение с нашими властями и не вступали. Все эти соприкосновения лишь кажущиеся, вы же по неведению, по неосведомленности в наших делах, принимаете их за действительные. А что до телефона – взгляните: у меня, кому по долгу службы и вправду приходится достаточно часто сноситься с властями, телефона вовсе нет. В трактирах и тому подобных заведениях от телефона еще может быть какой-то прок, ну, вроде как от музыкального автомата, но не более того. Вам ведь уже приходилось здесь звонить, верно? Тогда, может, вы и поймете, о чем я. В самом-то Замке телефон, очевидно, работает безукоризненно; как мне рассказывали, там звонят беспрерывно, что, разумеется, очень ускоряет работу. Так вот, эти непрестанные телефонные переговоры мы в наших здешних телефонных аппаратах тоже слышим – они доносятся сюда пением и шумом, которые и вы наверняка слыхали. Но пение и шум – единственное, чему и вправду можно доверять в наших здешних телефонах, все остальное, что из них до нас доходит, сплошной обман слуха. Между деревней и Замком прямого телефонного сообщения нет, нет и телефонной станции, которая бы соединяла наши вызовы с Замком; и если кто удумает вдруг отсюда позвонить в Замок, там трезвонят разом все аппараты во всех самых нижних отделах, вернее сказать, трезвонили бы, если бы почти во всех, как мне доподлинно известно, не были отключены звонки. Но иной раз то в одном отделе, то в другом у какого-нибудь переутомившегося чиновника нет-нет да и возникнет прихоть малость развеяться, особенно по ночам или вечером, вот он и включает звонок, и тогда мы в самом деле получаем ответ, правда, ответ этот не более чем шутка. Да оно и понятно. Кому в голову взбредет со своими мелкими личными заботами соваться в важнейшие