Обойма ненависти. Николай Леонов
в положении допрашиваемой. Совместить эти две ипостаси ей не удавалось, поэтому Вероника выглядела нелепо.
Сыщик начал задавать вопросы, пытаясь восстановить картину последних минут жизни Лукьяновой. Задача была сложной. Генеральша исходила эмоциями, и ее ответы следовало фильтровать через призму здравого смысла. Было много того, что женщине показалось, что она подумала и чего ей хотелось. Из этого обилия информации нужно было выудить и обосновать непреложные факты. И еще корректно обходить замечания и советы ее супруга.
В целом Гурову удалось составить следующую картину. Вероника сидела в шезлонге под декоративной рябиной недалеко от калитки в заборе, разделявшем два участка. Она услышала звук подъехавшей машины, а потом как откатывались электроприводом ворота. Забор был глухой, и видеть приехавшего на машине женщина не могла. Она предположила, что это может быть только Сашенька, потому что сам Лукьянов обязательно должен быть на работе.
Когда не очень опытные оперативники на скорую руку опрашивают потенциальных свидетелей на месте происшествия, то опрос неизбежно сводится к простым вопросам. Видели ли кого подозрительного или постороннего, видели ли машину, слышали ли подозрительные звуки. Как правило, если свидетеля не настроить надлежащим образом, то он ничего не вспомнит – если, конечно, он по характеру не патологически подозрителен и не играет с детства в сыщики. Он либо ничего путного не скажет, либо наговорит того, чего и в помине не было. Нельзя и провоцировать свидетеля на узнавание лиц, машин или звуков. Тут тоже можно уговорить свидетеля, что он слышал что-то важное и нужное. Причем именно то, что нужно сыщику.
Гуров хорошо владел техникой допроса не только подозреваемых, но и свидетелей. Возможного очевидца нужно умело погрузить в ту обстановку, помочь ему вспомнить, подвести под воспоминания, мотивировать их.
К сожалению, с Вероникой ничего толкового не вышло – слишком много эмоций и слишком мало внимания внешнему миру. Правда, кое-что на эмоциональном уровне она все же уловила. Лукьянова в течение нескольких последних месяцев вела себя так, будто ее что-то тяготило. На естественные вопросы соседки она не отвечала, ссылаясь то на усталость, то на заботы с завершением строительства.
Но тут в который раз вмешался сам Завадский. Вмешался категорично и в данном случае уместно. По мнению генерала, Александра Лукьянова никоим образом в вопросах завершения работ подрядчиками в загородном доме не участвовала. Всем занимался супруг, лично. Значит, Лукьянову беспокоило что-то иное. Что?
Квартира четы Филипповых находилась в старой девятиэтажке в Южном Тушине. Крячко долго ворчал по поводу старой планировки дворов, где двум машинам и так не разъехаться, а если уж хозяева начинают их парковать в два ряда, то и пешеходу не пройти. А ведь сколько случаев уже было, когда или «Скорая помощь», или пожарная машина не могли вовремя подъехать к нужному подъезду…
Наконец Станислав приткнул свой «Мерседес», заехав одним колесом