Новый курс или кривая дорожка? Как экономическая политика Ф. Рузвельта продлила Великую депрессию. Бертон Фолсом

Новый курс или кривая дорожка? Как экономическая политика Ф. Рузвельта продлила Великую депрессию

могли собрать средства, чтобы вернуть нам?[63] Отсюда вытекает вторая причина – таможенный тариф.

Закон Смута—Хоули о таможенном тарифе, который обсуждался и принимался в течение 1929 и 1930 г., установил самые высокие пошлины за всю историю США. Согласно новому закону, налогом облагались 3218 импортируемых товаров, причем на 887 из них налог был резко повышен. Понятно, что иностранные государства были возмущены. Например, в Швейцарии ведущей отраслью было изготовление наручных и настенных часов, а главным покупателем этой продукции являлись США. Но резкий рост пошлин сделал швейцарские часы менее конкурентоспособными, чем худшие по качеству американские марки. То, что США, возможно, выиграли от блокирования швейцарских часов и продажи американских, они с избытком потеряли, когда Швейцария ввела ответные репрессивные пошлины и отказалась импортировать из США автомобили, пишущие машинки и радиоприемники. Наши высокие пошлины на другие европейские товары (например, на британскую шерсть или на итальянское оливковое масло) вызвали на территории европейского континента антиамериканскую риторику, ответные репрессивные пошлины и аннулирование военных долгов. В результате наш экспорт упал с 7 млрд долл. в 1929 г. до 2,5 млрд долл. в 1932 г.[64]

На другом уровне тариф Смута—Хоули был прямой атакой на нашу внутреннюю экономику. Когда мы платим больше за американские часы и шерстяные одеяла, чем за их качественные иностранные аналоги, то мы можем купить меньше американских радиоприемников, автомобилей или телефонов. Но проблема еще глубже. Нам был необходим импорт, чтобы выпускать свою собственную промышленную продукцию. К примеру, тариф на вольфрам больно ударил по стали; тариф на льняное масло затронул лакокрасочную отрасль. «Дженерал моторс» и «Форд» были лидерами мировой автомобильной промышленности, но тариф Смута—Хоули повысил пошлину на более чем 800 товаров, использовавшихся при изготовлении автомобилей. Таким образом, американские автопроизводители получили двойной удар. Во-первых, они продавали меньше машин, потому что европейцы ввели против американских товаров репрессивные пошлины. Во-вторых, им пришлось платить более высокую цену за сотни комплектующих, необходимых для производства. Неудивительно, что продажи автомобилей в США упали с более 5,3 млн в 1929 г. до 1,8 млн в 1932 г.[65]

Тариф Смута—Хоули, как утверждают некоторые исследователи, совершил еще одно преступление, способствовав обвалу фондового рынка в октябре 1929 г. И хотя это лишь гипотеза, она достаточно правдоподобна, чтобы ее упомянуть. Когда этот рекордно высокий тариф обсуждался в палате представителей и в сенате, инвесторы были обеспокоены. Они чувствовали, что столь высокий тариф ударит по их акциям. В те периоды, когда казалось, что высокий тариф не пройдет, рынок акций шел вверх; когда же высокий тариф набирал очки в конгрессе, рынок, как правило, падал. В конце октября, когда рынок акций находился в самом ужасном состоянии, сенат проголосовал

Скачать книгу

63

H. G. Moulton and Leo Paslovsky, War Debts and World Prosperity (New York: Century co., 1932). Краткий обзор проблемы долга союзников см. в Thomas A. Bailey, A Dimplomatic History of the American People (New York: Appleton-Century Crofts, 1964), 656–671.

64

Alan Reynolds, “What Do We Know About the Great Crash?” National Review, November 9, 1979, 1416–1421; Joseph M. Jones, Jr., Tariff Retaliation: Repercussions of the Hawley-Smoot Bill (Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 1934).

65

Reynolds, “What Do We Know About the Great Crash?”; Jones, Tariff Retaliation; Allan Nevins and Frank Ernest Hill, Ford: Decline and Rebirth, 1933–1962 (New York: Charles Scribner’s Sons, 1963), 4. Цифры продаж автомобилей включают и грузовики.