Поверив этому, поверишь чему угодно. Джеймс Хедли Чейз
на левую руку. Что в этом плохого?
– Прекрасное кольцо. – Она долго смотрела на него, затем вынула из коробочки и надела на средний палец правой руки. – Ну вот… тебе приятно? – Она наклонилась ко мне, и мы поцеловались. – Теперь хочу приготовить для тебя ужин, – продолжала она. – Хочу, чтобы ты знал: с домашним хозяйством я управляюсь не хуже, чем с офисным.
Мы вернулись в город, и она купила продукты на ужин, а затем мы поехали к ней. У нее была прекрасная, в идеальном состоянии квартира, и ужин оказался превосходным.
Мы проговорили допоздна, и когда я наконец встал, чтобы уйти, мы решили провести завтрашний день, воскресенье, на территории отеля «Сэлисбери-Бич». Это был самый счастливый и самый замечательный уик-энд в моей жизни.
Во вторник, оставив Билла Олсона за моим столом, Вэл отправилась проводить меня в аэропорт.
– Дождись меня, Вэл, – сказал я. – Всего лишь год. А затем мы сможем заняться нашим собственным домом.
Но этому не суждено было случиться. Я писал ей каждый день. Она предупредила меня, что не сильна в эпистолярном жанре, и отвечала мне нечасто. Однако те немногие письма, что приходили от нее, были полны нежности, и казалось, что у нее все хорошо.
После шести месяцев в Лондоне я переехал в Париж. Я снял меблированную однокомнатную квартиру рядом с офисом и написал Вэл, сообщив ей свой новый адрес. Последние три недели от нее не было вестей, и я волновался. Еще через неделю, когда я собирался позвонить ей, я получил заказную бандероль. В ней были обручальное кольцо и короткая записка:
Дорогой Клей,
я уезжаю из Бостона навсегда. Мне крайне неприятно причинять тебе боль, но я должна сказать тебе, что больше я не одна. Для тебя тут тоже будет кто-то. Я сожалею. Это случилось так внезапно.
Прости и забудь меня.
Несколько месяцев я был в ужасном состоянии. Я делал свою работу на автопилоте, каждый вечер сопротивлялся искушению напиться и вел одинокий и жалкий образ жизни. Наконец я вернулся в Бостон. Я спросил Олсона, как только мы встретились, может ли он объяснить, почему Вэл бросила работу.
– Ни малейшего представления, Клей, – сказал он. – Я сам бы хотел знать. Она сказала, что уезжает по личным причинам, вот и все. Ты же знаешь, как она может держать дистанцию. Мне ничего не оставалось, как принять это к сведению.
Прошло четыре года. Боль была непрерывной. Затем я встретил Роду. Я отчаянно хотел вернуться к нормальной жизни и забыть Вэл, но брак с Родой не решил проблемы. Прошло шесть лет с тех пор, как я получил письмо, которое лишило мою жизнь радости и счастья, и боль из-за Вэл так и осталась во мне.
– Клей!
Я вздрогнул. Я настолько погрузился в прошлое, что забыл о Роде.
– Я голодна. – Она свесила с шезлонга свои красивые ноги. – Что тебя грызет? Ты выглядишь как кошачья блевотина.
– Пойдем есть, – сказал я. – Ничего меня не грызет.
Я никогда не рассказывал ей о Вэл. Она никогда не спрашивала, была ли у меня женщина до нее. Ей было неинтересно заморачиваться прошлым. Настоящего ей было в