С днем рождения, Том!. Александр Ров
не хотят уточнять свои имена. Поэтому выступили анонимно.
– О как, как мне понять, что не ты их написала?
– Поверь, помимо меня есть люди, которым ты неприятен, поэтому мне не нужно утруждаться.
– Ясно, каков характер этих жалоб? На что жалуются… «кто-то».
– На халатное отношение, оскорбления, домогательства, пренебрежительное отношение, оскорбления, издевательства, расизм. Продолжать?
– Ух, прям не жалобы, а рекомендации в инквизиторы. И это все пришло тебе за день?
– Вот эта пачка за этот месяц, здесь двадцать семь обращений. У меня есть еще одна пачка, она чуть поменьше, видимо еще боялись, а в последнее время ты уже всех достал, а тут еще и хорошая замена нашлась, которая может их защитить.
– Круто. Я рад, что у моих подчиненных столько свободного времени, ведь у нас совсем нет больных, которые нуждаются в лечении. Ой, а можно я тоже в рабочее время буду находить время на то, чтобы, ну не знаю, может комиксы буду рисовать, а потом буду еще заходить к тебе, чтобы хвастаться своими работами. Классно же, может вообще закроем одно крыло для пациентов и организуем там арт кружок? Закупимся красками, мольбертами, бумагой и устроим в хирургии арт-галерею.
– Калвер.
– Что? Ты мне предъявляешь кипу бумаг от разных людей, но так, как я знаю отношение моих подчиненных ко мне, то я могу предположить, что если перечислить имена, там их будет пять или шесть. А значит, что у этих имен так много свободного времени, что они позволяют себе его тратить на вот это.
– Это ты говоришь про трату времени? Я что-то не часто вижу тебя за работой.
– Мое основное назначение, это управление и обучение, но как специалист я могу также консультировать и принимать участие в лечении пациентов. Могу, слышишь, могу, но не обязан. Я взял себе премиальных пациентов по твоей просьбе, а не потому что должен. Поэтому я могу позволить себе не мотаться по клинике. Я знаю свои обязанности, а еще я разбираюсь в медицине. Видишь, сколько у нас отличий. А что касается жалоб, то я не обязан стелиться под своих подчиненных и ублажать их капризы. Они пришли сюда людей лечить, а не заботится о себе и своих чувствах. Пусть идут к психологу, если хотят любезностей.
– А что насчет расизма?
– А что у нас кто-то отрекается от своей национальности? Если да, то я публично извинюсь, но и он должен публично заявить, что он отрекается от своих корней. А если этот «кто-то» принадлежит к той национальности, которой я его назвал, то пошел он нахрен.
– Ну это мы еще обсудим. Домогательство. Может и на это у тебя есть оправдание.
– Оправдание, это твои конференции, а факт домогательства нужно еще доказать. Пусть твои писатели уже определятся, мне им улыбаться при встрече или в лицо плевать? Еще есть ко мне претензии или я могу идти комиксы рисовать?
– Касательно жалоб я еще тебя вызову, когда обсужу все обращения с юристом и заявителями.
– Значит я могу идти?
– Нет.
– Что еще?
– Если ты перестанешь меня обрывать, то я скажу.
– Окей, молчу.
– Джон, ты неплохой специалист, поэтому мой отец и настоял на твоем временном повышении, но на то оно и было временным,