Холодный свет луны. Владимир Селянинов
ему хотелось ее слушать еще и еще. Мама же лицом переменилась, на кухню за тортом пошла быстрее.
«Свидетельство об успешном окончании…» лежало на прикроватной тумбочке. Оценки там были «хорошо», а по зоологии «отлично». От школы Антону подарили большую иллюстрированную книгу «Животный мир России». Поговорили, кто что знал, о повадках городских птиц. Аня сказала: «Мне нравится птица свиристель. В конце зимы прилетает». Никто и намека не сделал о школьных вечерах или, скажем, спортивных состязаниях. Никто не сказал, как хорошо летом в лесу и как далеко-далеко, сбиваясь со счета, плачет кукушка…
Когда гости стали уходить, они желали Антону скорого и полного выздоровления, а Аня легко коснулась его руки. Очень худой и горячей.
Вот, ушли, как и не было их. Только пошевеливающееся на легком ветерке «Свидетельство…» напоминало, что здесь только что была самая красивая в мире девочка. Мать собирала со стола, все более отворачиваясь от Антона. Чтобы не выдать себя, она вышла на балкон и плотно закрыла дверь, а небо, в рваных без всякого просвета тучах, в это время разразилось ливнем. Сердце матери было готово разорваться от мысли: она уже никогда-никогда не спросит сына об уроках. В ее сторону ударил косой дождь, ее спина заметно согнулась. Мысль еще сжала сердце; мать, положив в ладони голову, стала покачивать ею в стороны.
Антон чуть слышно позвал: «Мама… Мамочка, – впервые назвал он так мать. – Мамочка, мне страшно…» Мать подставила лицо под упругую струю дождя, но когда она вошла в комнату, ее выдавали красные глаза и вздрагивающее тело. Сын отвернулся, его, повзрослевшего за эти минуты, тело было неспокойным. А очень худой рукой он гладил красивую книгу о животных, которую уже не смог бы поднять. Матери потребовалась сила, чтобы не упасть на грудь к нему – единственному, ради чего она жила. Но она только вздрагивала, стоя с ним рядом и смотря мимо.
Она была – Мать, на которой держится мир.
Память сердца
После съездов – очередных, внеочередных, но особенно съезда победителей – в стране стало побежденных много. Был среди них и Русланов из маленькой сибирской деревеньки Погорелка. А победили его за то, что построил он на речке мельницу, а в пруду стали плавать гуси. Потом – утки. И с каждым годом их становилось больше! К нему стали присматриваться…
Выслать его не успели, потому как – старик помер, увидев Ваньку Беспробудных (Иван Пантелеевич пришел с мандатом на обобществление мельницы. С ним было еще двое: один из волости – в кожаной куртке; другой из местных – с большим наганом на ремне). Русланов стал смотреть на Ивана Пантелеевича пристально, как смотрят на привидение: глаза открыл широко и… молчит, молчит. Заметно лицом переменился. С зеленцой стало лицо.
А если честно, зря он так: какая ему разница, кто пришел обобществлять? Ну и что, если у Ивана Пантелеевича, как говорится, ни кола ни двора? Ну и что, если злоупотребляет? Стоило ли так переживать, лицом меняться старому человеку при виде «несправного