Мой дед – врун!. Александр Архипов
тут стук в дверь. Раечка кого-то пропускает, значит. Она у меня вроде как помощница боевая.
– Проходим, присаживаемся. Какие проблемы, гражданин потерпевший? – спрашиваю строго так, поправляя кобуру для порядка.
Заходит мужичок такой, со свёртком газетным, глазки прячет и говорит:
– Здравствуйте. Я директор колбасно-сосисочного завода. ЧП у нас. Помогите, товарищ собака полицейская!
– Излагайте суть, сторона невинно потерпевшая. Ваши подозрения, мотивы опять же? А что у вас в свёртке попахивает? – с внезапно повлажневшим носом спрашиваю я, ослабевая ошейник на одну дырочку.
– Колбасные обрезки от колбаски «Краковской». Обрезки с верёвочками остались, а колбаску украли, – печально так отвечает директор колбасного завода, вытирая жирные руки о газету и брюки костюмные.
– Ну, в чём, в чём, а в колбасных обрезках мы хорошо разбираемся, – заверил я, потирая лапы и подбирая слюни.
– Что делать с этим? – спросил директор колбасного завода, выкладывая свёрток с колбасными обрезками на мой рабочий стол.
– Улики преступления останутся у нас, – сказал я, категорически настаивая. – Не беспокойтесь, испортиться не успеют.
Потом подумал и положил свёрток в сейф, закрыв его на три оборота. Подумал ещё раз (это уже второй за сегодняшний день) и опечатал сейф пластилиновой печатью.
– Пройдёмте в «бобик», – строго сказал я, указав лапой на дверь.
– А можно я за вами поеду на своём «Лексусе»? – робко спросил директор колбасно-сосисочного завода, тыкая сырокопчёным пальцем в чёрный здоровенный джип, стоящий возле нашего серенького «бобика» с синей полосой.
– Пока можно, только, чур, не обгонять. Едемте на склад готовой продукции, – удивил я своей осведомлённостью колбасного директора.
Естественно, как старший, я занял место возле водителя – сержанта Бори. Боря был добрым ментом и иногда подкармливал меня хлебом из-под бутербродов.
Через десять минут мы были на складе. Собрали всех работников склада готовой продукции: завскладом Зюзельмана (от него пахло сервелатом), грузчика Вовку (он из скромности закусывал «Докторской») и электрокарщика дядю Жору, у которого на электрокаре не закрывался аккумуляторный отсек из-за торчащего из него батона «Любительской». Я их всех досконально обнюхал. Ни от кого из складских работников «Краковской» не пахло. На три версии стало меньше.
Прошло два дня. Следствие закончилось. Директор колбасного завода ехал в отделение полиции на нашем «бобике» уже в наручниках. Экспертиза показала, что только от него пахло «Краковской». На это показывали и лабораторные исследования потожировых, взятых из багажника «Лексуса» и выходного костюма воришки.
Все получили по заслугам. А джип «Лексус» отдали в дом престарелых. И каждую субботу дедушки возили бабушек в клуб на танцы «Для тех, кому за семьдесят». А по понедельникам на нём забирали бельё из прачечной и завозили картошку и свиные