Дикими тропами. Дружба. Елена Платцева
сваренный бульон из солонины и немного поела сама. Всё ещё надеясь на чудо, Бродяжница заставила Линёну выпить травяной отвар, чтобы сбить жар.
Новый день прошёл в той же дикой гонке. Следы пребывания здесь людей стали как будто немного отчётливее. Должно быть, расстояние до Ухмаря и Аристарха уменьшилось на день, а это значит, что между ними шесть дней пути. Шесть треклятых дней!
Если Аристарх сказал правду, Линёна погибнет раньше. Угаснет, потухнет, сгорит… Если Бродяжница истолковала слова ученицы верно, то та не сразу призналась в своём плохом самочувствии. И как она могла ничего не заметить? Линёна заболела ещё накануне того дня, когда Бродяжница нашла её с раненой птицей. Странница стиснула кулаки и как могла постаралась шагать быстрее. За два дня они смогут сократить расстояние до спасительных лекарских рук Аристарха на день. Хорошо, если на два. Останется ещё четыре дня пути, которые им никак не преодолеть за короткий срок. Даже если бы Бродяжница была абсолютно здорова. Чёрт бы побрал её гордость, скорее смахивающую на заносчивость! Она не могла двигаться быстрее!
Сдаться? Никогда!
Линёна была очень слаба. Лицо осунулось и обрело болезненно-зеленоватый оттенок. Жизнь словно едва теплилась в ней. В обед и вечером Бродяжнице опять пришлось кормить девочку самой. Ночью жар спал, но это оказалось ещё страшнее, чем осаждавшая Линёну прежде лихорадка. Руки, щёки, лоб и виски – всё стало вдруг холодным как лёд и никак не желало хоть немного согреться. Ни горячая настойка, ни даже несколько глотков припасённого для таких случаев рома, не смогли помочь. Бродяжница закутала ученицу в свою шерстяную накидку, которую зимой носила под плащом, рассудив, что, двигаясь, она не должна сильно замёрзнуть.
Она ошиблась. Мороз пробирал до костей её разгорячённое от многочасовой ходьбы тело. Бороться с накатывающей волнами усталостью становилось всё труднее. Глаза закрывались и не желали открываться. Один раз она почти заснула на полном ходу и с силой ударилась о дерево. После этого Бродяжница ещё несколько минут приходила в себя, пыталась обрести утраченное равновесие. Съела несколько горстей снега и потёрла им лицо. Сильно обветренная на морозе кожа отозвалась болью, но Бродяжница не заметила досадной мелочи.
Светало. Понадобилось немало сил, чтобы вспомнить: наступил лишь третий день сумасшедшей погони. Бродяжница сверилась со следами, оставленными опережающими их теперь на четверо суток путниками. На этом хорошие вести заканчивались. Глядя на Линёну, Бродяжница поймала себя на мысли, что присутствие жизни в мертвенно-белом, крошечном в накрученных на него одеялах существе кажется странным. Хотя сама Бродяжница неимоверно продрогла, ладонь девушки, которую она взяла в свои руки, обжигала её пальцы холодом.
– Линёна. Ты должна быть сильной. Вместе мы справимся. Только вместе. Я ни за что не брошу тебя, – после непродолжительной паузы Бродяжница заставила себя посмотреть прямо в лицо Линёне и добавила чуть дрогнувшим голосом, –