Калиостро в пасквилях современников. Сборник мемуаров. Евгений Кузьмишин
сие дело, а отчасти из дружеской об нас предосторожности, чтоб с столь давнего времени владычествующая в доме нашем склонность к чудесным вещам не завела нас далее в таинственное сумозбродство, ежели никого такого не будет, которой бы мог нас от онаго несколько повоздержать. Между тем когда узнано было, что сии всеми почитаемые люди зделались последователями Калиостра, то сие дело, а притом еще и таинственное, много шуму наделало в Митаве и мнимому нашему чудеснику великую славу в Петербурге предуготовляло.
В самое то время, когда я сие пишу, прислано ко мне от одного из друзей моих небольшое сочинение, называемое Калиостр в Варшаве. Оно содержит в себе, только несколько обстоятельнее, все то, что Граф П. в 1782 году в проезд свой в Петербург изустно нам рассказывал. А поелику души наши больше стремились к соединению с духами, нежели к превращению металлов, то легко могло случиться, что Калиостр у нас месяцом долее прожил и имел нас своими последователями, нежели в Варшаве; а наипаче потому, что во все время его у нас пребывания он ничего такого не обещал, чего бы он по видимому зделать был не в сосоянии. Ежели и случалось, что ему какое—нибудь действие не удавалось, то он умел всегда находить подложныя причины, которыми заставлял думать, что ему необходимо так должно было поступить. Хотя он мог, как ниже в сем сочинении окажется, и здешних своих последователей земными выгодами обольстить; но сообразя все, можно будет заключить, что здесь его замыслы далее простирались, нежели в Варшаве, а для того—то нас и должно извинить, что мы долее верили чудесной его силе, хотя так же к концу его здесь пребывания вера сия начала ослабевать. Некоторые из тех, коим чудеса казались возможными, начали уже его почитать за колдуна, предавшагося чернокнижию, а другие между тем шептали нам на ухо, что он не что иное, как только обманщик.
Прежде нежели я начну писать сие сокращение из зделанных мною во время Калиострова здесь пребывания записок, хочу я включить два опыта, с каким искусством умеет он себя выправить, ежели когда случится ему обещать то, чего он исполнить не в силах. Он говорил некогда о плавке янтарю как о такой вещи, которую столь же легко можно плавить, как и олово. Некоторые сочлены нашего общества наиубедительнейшим образом просили его открыть сию тайну. Он с великою важностию сел за стол и написал рецепт, но что же ето было? Ето был рецепт курительнаго порошка. Все те, которые обрадовались было сему янтарному промыслу, были крайне недовольны. Калиостр не мог себе вообразить, что перед ним были такие люди, которые могли разуметь рецепт и открыть сей грубой его обман; но он тотчас опомнился и поворотил сие дело следующим образом: сею выдумкою, говорил он, хотел я выведать точнее склонности моих учеников, и ето меня крайне огорчает, что я в столь многих из них вижу больше привязанности к купечеству, нежели к истинному благу общества. Большая часть из нас тогда ему слепо верили, следовательно, и сего извинения было для нас довольно. Прочие же молчали,