Буран 2.0. Михаил Миллан
Бот оторвался от бумаг, поднял удивлённое лицо и – Ванька был готов поклясться – сразу всё понял. Ваня взял его на мушку и подошёл к столу на расстояние гарантированного попадания. На столе стояло несколько семейных фотографий. Президент не шевелился и смотрел ему в глаза. Потом схватил со стола какой-то предмет и с яростью швырнул в Ваньку, в его смертельный пистолет, в его черномазую харю. Ванька, не опуская оружия и даже не глядя, поймал этот снаряд, удивлённо подумав о своём аватаре: «Фигасе, ловкий какой попался – сам бы я так не смог!» и автоматически убрал трофей в карман. А Бес в ухо надрывался: «Давай, сука, стреляй!» Но Ванька медлил. Он сам не понимал, что ему мешало выстрелить: то ли запах цветов в кабинете, то ли детские фотографии на столе. Прошло ещё сто тысяч лет этой пытки, пока Ванька не решил, что стрелять не будет. Бес со злостью, но уже спокойно сказал: «Мудак! Всё, доигрался – сюда уже бегут. Я тебя выключаю…»
11.
Следующим утром, почти ровно через сутки после попытки покушения, агент спецотдела ФБР сидел в кресле для посетителей и с любопытством рассматривал интерьер Овального кабинета, знакомый лишь по фотографиям и телерепортажам. (Когда ещё снова придется побывать!) Президент стоял возле окна, отодвинув рукой портьеру, и отрешённо всматривался вдаль, словно пытаясь разглядеть что-то очень важное.
– …Я работал. Вот за этим столом. – Он кивнул, не поворачиваясь, на легендарный «Резолют». – Я много думал о произошедшем. И вчера, и сегодня. Подспудно любой человек на этом посту понимает, что в любой момент может стать жертвой покушения. И я не исключение. Невозможно быть хорошим для всех. И вы это лучше меня знаете – за это вам и платят. Люди не меняются, и я всегда чётко понимал, что должность президента – это мишень. Но знаете, что меня беспокоит больше? Непостижимая странность произошедшего. Я этого охранника хорошо знал. Вчера утром его видел. Мы даже поприветствовали друг друга. Так принято. А через полчаса он вошёл ко мне в кабинет с оружием в руках… В моём представлении это не вяжется.
Президент замолчал. После паузы заговорил фэбээровец, спросил:
– Господин президент, про момент появления Джексона расскажите максимально подробно. Вы упомянули про некую странность. В чём она состояла? Может быть, вам удалось что-то вспомнить, о чём вчера вы не сказали? Может быть, у вас за ночь возникли какие-нибудь мысли по этому поводу, или предположения, пусть даже самые невероятные? Мне важна любая деталь.
Президент оторвался от разглядывания пейзажа за окном и посмотрел на следователя:
– Сам Джексон был странным.
– Простите, а в чём эта странность проявилась?
– То, как он шёл и как себя вёл. Джексон – бывший «морской котик», у него походка подтянутая, как у любого военного, а вчера он шёл иначе: осторожно и неуверенно. Кроме того, он, хоть и держал меня на мушке, но глазами вертел по сторонам, словно впервые попал в Овальный кабинет и раритеты на стенах ему в диковинку. Как и вам, к примеру.
Следователь