Из одного металла льют…. Марат Валеев
конечно, поперли – «Без вас обойдемся, вам еще подрасти надо!».
Тогда Володя сбежал из дома и прибился к стоящим на окраине Торопца артиллеристам, выдав себя за сироту. И удивительное дело – его не прогнали. Шустрый пацан (невысокий, босой) глянулся командиру 2 батареи 1 дивизиона 501 гаубичного полка.
Володе нашлось дело как коноводу. Парень понравился теперь уже всем батарейцам – своей исполнительностью, дисциплинированностью. Новому бойцу и любимцу батареи даже справили не обычные кирзовые, а яловые сапоги.
У Володи появилась персональная лошадь для верховой езды, в обозе он нашел бесхозную винтовку – мосинскую трехлинейную, и хотя ростом юный солдатик был меньше своего грозного оружия с тускло поблескивающим трехгранным штыком сантиметров на десять, вид у него был довольно бравый.
В обязанности Володи Львова поначалу входили преимущественно хозяйственные работы: заготовка кормов для лошадей – а их на батарее было не менее сорока (120-миллиметровые гаубицы с зарядными ящиками – довольно тяжелые агрегаты, потому каждое орудие тащили по восемь лошадей); также заготовка продовольствия для батареи, за которым он ездил на повозке вместе со старшиной по окрестным селам.
Разведка
Но не обошлось и без участия в боевых действиях. Под Великими Луками наши войска, что там были, после кровопролитных сражений попали во вражеское окружение. Беспрерывные бомбежки, танковые атаки мало что оставили от 501 артиллерийского полка. Гибли люди, гибли лошади, в железный лом превращались пушки.
Батарейцы рискнули отправить Володю Львова в разведку в деревню Михальки, к которой вышли остатки наших окруженных войск. Надо было пойти и разузнать, есть ли там немцы. Сняли с него шинельку, гимнастерку, оставили в майке да гражданских штанах, найденных в одной из повозок. При виде этого щуплого подростка вряд ли кто мог заподозрить в нем разведчика.
Володя выбрался из оврага, в котором затаились бойцы, и пошел в деревню. Немцы туда уже втягивались. Одному из них понравились сапоги на ногах парнишки, стоящего в кучке сельчан на обочине дороги. Жестами, окриками «Вэк, вэк!» он приказал Володе снять сапоги.
Парнишке очень жалко было расставаться со своей такой классной обувкой, и он, отрицательно мотая головой, попятился назад. Тогда немец что-то проорал, подскочил к нему и двинул кулаком в глаз. А много ли щуплому парнишке надо?
Очнулся он, уже лежащим на земле, сапог на нем не было. Но они валялись рядом. Какая-то сердобольная бабка, заведшая его к себе в избу и сделавшая примочку к ушибленному месту, пояснила, что на того немца наорал другой, видимо, по чину постарше, отнял у него сапоги и бросил к ногам потерявшего сознание мальца. Так Володя и вернулся из разведки: в спасенных яловых сапогах, со сведениями о наличии немцев. И с огромным фингалом.
Уходящие на восток наши потрепанные войска не стали выходить на занятые немцами Михальки и двинулись