Петр Алексеевич и Алексей Петрович. Исторический роман. Книга вторая. Иван Макарович Яцук
дворян Соковнина и Пушкина да трех стрелецких старшин, но всю свою ярость и злость Петр решил выместить на усопшем Иване Михайловиче Милославском. Поучительно и знаменательно не то, что царь сделал со своим мертвым врагом, а как он это сделал.
Совсем еще молодому царю показалось малым наказание господне Милославскому, которого в цветущем еще возрасте постиг тяжелейший аппоплексический удар, после чего боярин полгода пролежал без движения, без возможности произнести хоть слово. Ивана кормили из ложечки, прежде чем тот отошел в мир иной. Царь обиделся на бога, что тот обошелся без него – своего помазанника, помощника и посредника между небом и землей. Зачем треклятый боярин умер, не дождавшись кары от него, царя?
Послали в Донской монастырь, ворвались в родовой склеп Милославских, вытащили оттуда гроб Ивана Михайловича, поставили на простые сани, запряженные десятком свиней, с гиком и веселым свистом понеслись через всю Москву к месту казни. То была личная, интимная казнь, которой царь хотел избавиться от душившей его мести и страха перед призраками прошлого.
Народу было немного, но достаточно для того, чтобы скоро донести весть о казни всей столице. Жители солдатской слободы с ужасом наблюдали, как гроб раскрыли, и царь плевался на истлевшие останки Милославского. Затем гроб подтащили под помост, между досками которого специально сделали щели. Первым четвертовали Цыклера, который смотрел на всех спокойно и устало, видно, радуясь, что его мучения подошли к концу. Он крестился сам и крестил на все четыре стороны окружающих.
Соковнин и Пушкин, наоборот, кричали, умоляли о своей невиновности, протягивали руки к царю, но тот лишь криво усмехался. Старшинам стрелецким буднично отрубили головы. Кровь казненных обильно текла сквозь щели в гроб Милославского. Затем останки боярина разрубили на куски и закопали под помостом, чтоб и кровь будущих казней текла на его бренные кости. Во всем том также угадывалась режиссура гораздого на такие выдумки царя.
Так Петр перед своим планируемым отъездом за границу дал грозное предупреждение народу, чтоб тот не вздумал возмущаться, брыкаться и ерепениться. Москва впервые в царствие Петра вздрогнула от показательной жестокости самодержца. Поминали приснопамятные времена Ивана Грозного и пугливо крестились. Петр впервые примерил маску тирана, и она пришлась ему впору, она соответствовала его наклонностям, его взглядам и возможностям и приросла к нему навеки. Более он уже никогда ее не снимал, подавив в себе все, что не соответствовало его новому облику. Поначалу было трудно,– человеческое все же прорывалось,– а потом пошло все легче и легче.
Петр был широко талантлив, он мог стать великим ученым, великим писателем, великим врачом, но судьба распорядилась иначе – он стал великим тираном, безжалостным, умным, напористым, энергично воплощавшим свою детскую идею военного величия России. Он был одним из немногих, кому почти удалось это сделать, но принесло ли это благо народу России?
Глава