Бессмертное пламя. Юлия Диппель
десятков лет он не пачкает руки.
– Как мафия? – поразилась я.
– Да, и уничтожить их так же тяжело.
– Финиш! Меня хочет прибить бессмертная мафия. – Большой глоток джин-тоника достиг моего желудка и помог немного притушить панику. Это и серьезный взгляд Люциана, когда он произнес:
– Я этого не допущу.
Он откинул волосы со лба. Я успела привыкнуть к этому жесту.
– Использовать меня было ошибкой. Джирон, должно быть, под большим давлением, раз пошел на такие рискованные меры. Жалко, что память Викториуса защищала печать.
Хотя мне не понравилось услышанное, я не могла не улыбнуться, вспомнив об эпатажном сиреневом павлине.
– Похоже, он по-настоящему на тебя запал, – поддразнила я Люциана. Он хмыкнул и налил себе еще.
– Викториус хорошо знает правила игры, иначе он бы не поднялся так высоко у Джирона.
– Что ты имеешь в виду под «так высоко»?
– У отмеченных праймусом существует своего рода иерархия. Чем мощнее у человека печать, тем выше его положение среди приближенных. Видела символы у него на шее? – спросил он. Я кивнула. – Это метка Джирона. Она – как контракт на особых условиях до самой смерти. Викториус продал душу своему хозяину.
– Ты прикалываешься? – вырвалось у меня. Люциан озадаченно посмотрел на меня.
– А ты думала, истории, где люди продают душу дьяволу, взялись сами собой из воображения писателей?
Самонадеянность Люциана испытывала мое терпение, но еще сильнее я злилась на саму себя. Всего за несколько дней мой мир перевернулся с ног на голову, а у меня все еще постоянно отвисала челюсть, когда я натыкалась на новое откровение. Почему я никак не могла привыкнуть? Мне определенно не понравилось висеть в петле неведения. С твердым намерением свести на нет свою способность удивляться я залпом допила коктейль, усердно игнорируя ухмылявшегося праймуса. А стакан-то был не маленький…
– Значит, Джирон коллекционирует души… – я вернулась к теме. По мышцам прокатилось ощущение расслабленности: джин начинал действовать. Люциан потянулся за графином.
– Не совсем так. Души – это чистая энергия. Их нельзя коллекционировать, как почтовые марки. Метка Джирона – это договор, который – помимо всего прочего – после смерти Викториуса переправит высвободившуюся энергию его души Джирону.
Он наполнил оба стакана, не замечая, как мастерски я контролирую свое лицо. Гордясь собой, я как можно более уравновешенно спросила:
– А что происходит с душами других умерших?
– Почему ты меня об этом спрашиваешь? – со смешком возмутился Люциан. – Может, нас и называли божественными, но это еще не значит, что мы и есть Бог.
Мой рот открылся сам собой:
– Ты веришь в Бога?
«Вот блин…» А вот и он, с недавних пор такой знакомый мне шок. Люциан поморщился, как будто мой вопрос сделал ему физически больно.
– Эй, ты пользуешься тем, что я пьян, чтобы меня разговорить?
– Ты?