Черчилль. Великие личности в истории. А. Галушка
далекая от правды, но зато отлично иллюстрирует мнение о нем на левом фланге политического спектра.
Правоты этому портрету внезапно добавила роль Черчилля в еще одном эпизоде вооруженного противостояния. Понятно, что, как и любому высшему чиновнику, ему приходилось иметь дело с неожиданными событиями. Но, в отличие от среднестатистического правительственного чиновника, Черчилль имел склонность слишком увлекаться ими. В январе 1911 года группа латышских анархистов во главе с «Петерисом-маляром» попыталась ограбить ювелирный магазин и в стычке с полицией (традиционно до сих пор не носящей огнестрельного оружия) убила и ранила нескольких полицейских. Преступников удалось заблокировать в доме на Сидней-стрит в лондонском рабочем и иммигрантском районе Ист-Энд. В ходе осады дом загорелся, несколько членов банды погибло, одному удалось сбежать. На судебном процессе (среди обвиняемых был также будущий чекист Яков Петерс) из-за гибели главных участников преступления обвинение не смогло предоставить достаточных доказательств вины арестованных, и их освободили.
Но во время осады среди полиции оказался и Уинстон Черчилль. Он потом сказал: «Это была ошеломляющая картина для лондонской улицы. Огонь изо всех окон, пули, клюющие кирпичные стены, полиция и шотландская гвардия с боевым оружием наизготовку». На следующий день газеты поместили фотографию Черчилля, в цилиндре и дорогом пальто, в окружении полиции и солдат. Одни газеты писали, что он инспектировал действия своих подчиненных, другие обвиняли его во вмешательстве в работу полиции. Его бывший коллега по партии консерваторов Артур Бальфур сказал: «[Черчилль] и фотограф оба рисковали жизнью. Я понимаю, что там делал фотограф, но что там делал добропорядочный благородный джентльмен?» Впрочем, Черчилль, скорее всего, отправился на Сидней-стрит, просто чтобы находиться в гуще событий. Так или иначе, это был очень редкий случай, когда министр внутренних дел брал на себя оперативное командование действиями полиции. Когда осаждаемый дом загорелся, Черчилль сказал, что лучше «позволить дому сгореть», чем грабителям убежать.
В 1911 году Германия отправила канонерскую лодку в марокканский порт Агадир, тогда как Франция хотела установить протекторат над Марокко. Эта провокация поставила Европу на грань войны. И Черчилль стал склоняться к мнению, что в любом крупном франко-германском конфликте Британия должна быть на стороне Франции. Еще до кризиса Германия начала программу массивного увеличения своего военно-морского флота – преимущественно в качестве символа своего статуса как великой державы, но также для противостояния возможной британской блокаде в случае войны. Однако Черчилль отлично понимал и ранее указывал в своих речах, что для Британии, обладающей лишь маленькой профессиональной армией, занятой главным образом выполнением полицейских задач в империи, контроль над морем был жизненно необходим для предотвращения как возможного вторжения, так и вражеской