Серый котенок. Иван Владимирович Кудишин
в газеты. – не соврал Тим.
– Молодец, Мак! Ну что ты упираешься, как неродной? Идем-идем! Молодец, наконец-то вернулся к корням. А я вот тут, (кхе-кхе) видишь, праздную на полную катушку. Правда, из гостей – одни родственники.
– Сколько ты германцев-то сбил?
– Как, не слыхал, газетер? Сто семнадцать! (Кхе-кхе-кхххе!!!)
Цифра была правильной, и, несмотря на то, что она была широко известна, подействовала на Тима-младшего, как таз холодной воды за шиворот. Майор, тем временем, стесняясь, еще раз сплюнул в траву. Тим снова увидел краем глаза кровь в мокроте.
– Идем, старина, идем! Наконец-то! Ты где воевал сам? – спросил, походя, майор, чем в очередной раз поставил Тима перед необходимостью солгать.
– На Восточном фронте, под Ливнами.
– О-о! Ну, расскажешь, как оно там, нынче в России!
Помня в общих чертах историю революции в России, Тим ответствовал:
– Там сейчас одному Богу ведомо, что творится… А тогда – ну что, фронт как фронт. Я-то в окопах сидел…
– Понятно. Скучная была, наверно, жизнь, не то, что у нас, летунов! – прокомментировал Тимоти–старший с нотками снобизма в голосе – Ну ладно, (кхе-кхе!) пошли, я тебя, наконец, семейству представлю! – сказав так, майор отворил перед Тимом зеркальную дверь. За ней оказалась небольшая гостиная, обставленная легкой плетеной мебелью, полная народу. В углу пылал камин.
У Тима зарябило в глазах от одежд, которые можно было увидеть, разве что, в исторических мелодрамах: мужчины во фрачных парах, в сюртуках, в смокингах, женщины в пышных платьях – воланах без кринолинов, вышедших из моды в Сэнгамоне как раз во втором десятилетии прошлого века. Хе, вон у той рыженькой очаровашки, стоящей в профиль, под платьем, никак, турнюр одет! Не может попка так зазывно торчать сама по себе. А вот эта старушенция, с неприятным выражением на крючконосом ведьминском лице, явно носит парик… Тим – младший озирался вокруг, стремясь углядеть хоть какое-то минимальное несоответствие эпохе, которое бы выдало ПОСТАНОВОЧНОСТЬ действия. Картина или фото с современным пейзажем, деталь мебели, ваза, чашка, телефон – ну хоть что-нибудь, выпадающее из образа! Тим знал, что хоть в одной мелочи прокалываются даже постановщики сверхдорогих исторических фильмов. Но вокруг себя он не видел ни единой зацепочки! Ни-че-го! И потом, в пятницу за забором был захламленный пустырь, там не суетились киношники, не велось ничего похожего на работы по возведению бутафорского дома. Теперь же вместо пустыря он ясно видел за окном лужайку с аккуратно подстриженной травкой и гаревой дорожкой, обложенной розовым бордюрным камнем. Да и дом отнюдь не производил впечатления бутафории. Применив бритву Оккама, получаем вывод: либо все окружающее – глюк, либо Тим действительно очутился в прошлом.
– Разрешите представить вам моего вновь обретенного старшего брата, Эндрю МакКиттена! – помпезно произнес майор, беря Тима под локоток. За их спинами неслышно нарисовался лакей, деликатно хмыкнул, и Тим понял, что пора снимать реглан и кепку. Разоблачившись,