Собственность и процветание. Том Бетелл
когда их индивидуальные доли не определены. Членов общины можно определить точно, и они могут принять решение не допускать к этим благам посторонних. Если к коллективным благам неограниченно допускаются все, это логически эквивалент-но отсутствию прав собственности. С другой стороны, если собственники общественных благ поставят потребление в соответствие трудовому вкладу или станут «вести учет» труда и потребления, это означает, они уже встали на путь превращения коллективной собственности в частную.
Когда в 1620 году отцы-пилигримы прибыли в Массачусетс, они создали общество с коллективной собственностью – Плимутскую колонию. Но в течение трех лет они приватизировали собственность. Между этими двумя событиями пилигримы на собственном опыте испытали великую проблему коллективной собственности: установить особую систему поощрений и наказаний, которой требует благосостояние общины для преодоления человеческой природы. Эта особенность коллективизма называется «проблемой безбилетника». Помимо прочих недостатков, она порождает то, что Гарретт Хардин назвал «трагедией общинных выгонов»[70]. Если, столкнувшись с проблемой безбилетника, коллективная собственность приватизируется, члены общины могут воспринять эту перемену как восстановление справедливости.
Глава 3. Самонадеянность Платона: собственность в Джеймстауне и Плимуте
Джеймстаун
«На двадцать четвертый день мы воздвигли крест в верховье этой реки, которую назвали Королевской, и провозгласили, что Иаков, король Англии, имеет первостепенное право на нее». Так писал Джордж Перси о первых днях пребывания английских колонистов в Джеймстауне, штат Виргиния. Незадолго до этого Яков I подписал мирный договор с Испанией, а вскоре после этого в Лондоне было образовано акционерное общество, получившее название Виргинская компания. В мае 1607 г. три небольших судна поднялись вверх по реке Джеймс и пристали в Полосе приливов[71]. Через шесть месяцев пребывания в Виргинии из 104 человек, отплывших из Лондона, в живых остались только 38, хотя страна была плодородна, а во многих отношениях и гостеприимна. Там были мидии и устрицы, «гнезда диких индюшек и много яиц», много ягод, таких как «земляника, шелковица, малина и неизвестные плоды», «обширные» луга, «множество ланей и благородных оленей». Почва была «хороша и плодородна»[72].
При самом скромном прилежании колонисты могли бы жить вполне удовлетворительно. Конечно, им досаждали индейцы, «стремительно скатывавшиеся на всех четырех с холмов как медведи, держа луки в зубах». Случались вспышки болезней. «Наших людей косили жестокие болезни», – писал Перси. Но большинство «умерло просто от голода». Он добавил: «Никогда англичан не бросали в чужой стране в такой нищете, в какой оказались мы в этой новооткрытой Виргинии»[73].
Виргинская компания собрала еще денег, и летом 1609 года 500 новых переселенцев отправились через
Garrett Hardin, “The Tragedy of Commons,” Science 162 (December 13, 1968): 1243: 48.
Плодородные долины рек на приатлантической низменности до линии водопадов в Мэриленде, Виргинии, Северной Каролине и Южной Каролине. В XVII веке эти места заселили первые поселенцы, составившие костяк плантационной аристократии. –
“George Percy’s Account of the Voyage to Virginia and the Colony’s First Days,” in
“George Percy’s Account of the Voyage to Virginia and the Colony’s First Days,” in