Пламя и шелк. Петра Шир
типами. После смерти отца он попытался заниматься кое-какими полулегальными сделками. Его отец, как и отец Мадлен, был купцом. Однако конкуренция в торговле кожаными изделиями оказалась настолько высокой, что о деле, которое Лукас в свои двадцать лет унаследовал, и говорить не стоило. Лукасу и его матери доходов не хватало даже на пропитание. Поэтому он постоянно искал другие возможности заработать, и если для этого нужно было надуть клиента, то так оно и случалось. Он не гордился этим, но и не делал ничего по-настоящему незаконного – или, по крайней мере, не попадался на этом. Периодически он снова пытался заниматься торговлей кожами, но это и в самом деле не было его призванием. В последнее время он все чаще задумывался о том, не пойти ли ему в армию. Может быть, в полк Кельнского курфюрста. Там в эти нелегкие времена было бы наверняка проще завоевать и почет, и славу, а при достойном жаловании не нужно было бы трястись над каждым крейцером[3].
Значит, это к лучшему, что Мадлен не проявляла к нему особого интереса. Он криво улыбнулся ей.
– Я так и думал, что этот фон Вердт уведет тебя у других холостяков. Получается, вы теперь как бы обручены.
И это открытие было ему намного более неприятно, чем он хотел бы себе в том признаться.
– Мы не обручены! – Мадлен решительно покачала головой. – Он просто хороший друг семьи и… – Она запнулась, потому что даже ей стало очевидно, насколько неубедительным был этот аргумент. Она же отказалась стать майской избранницей Лукаса, понимая, что никто не будет ее выбирать только для того, чтобы быть друзьями. – Ну да, может быть… А ты действительно думаешь, что у него такие серьезные намерения?
Лукас пожал плечами.
– Это меня бы не удивило. Вы двое – идеальная пара, и он отличная партия.
– Я знаю.
– Кто отличная партия?
Петер фон Вердт вынырнул позади Лукаса, словно учуял, что речь шла о нем. Он всегда обладал этим гадким талантом. Лукас медленно развернулся и изучал пришельца с нейтральной миной на лице – по крайней мере, он надеялся на то.
– Ты, ну кто ж еще? Или мне стоит порекомендовать Мадлен кого-либо другого?
Петер фон Вердт, высокий, черноволосый и награжденный Господом Богом прямо-таки до неприличия правильными чертами лица, улыбался, но в его глазах проскакивали искорки гнева.
– Успокойся, Кученхайм. Не то чтобы я боялся конкуренции, но без нее живется как-то спокойнее, не так ли? – Он повернулся к девушке. – Привет, Мадлен. Как дела? Ты, как всегда, услада для глаз. Это платье тебе очень идет.
– Спасибо большое. – Мадлен, польщенная словами Петера, опустила голову. – У меня все отлично. – Ее взгляд упал на кожаную папку в руках фон Вердта. – Ты идешь к моему отцу? Он там внутри, в своей конторе.
– Хорошо, я хочу занести ему копии документов последних двух заседаний совета. Ему уже лучше после той жуткой простуды?
– Да, к счастью, он наконец-то идет на поправку.
– Замечательно. – Фон Вердт снова повернулся к Лукасу: – Извини, ты тоже направлялся к
Крейцер – мелкая разменная монета в средневековой Германии.