Апокриф. Давид из Назарета. Рене Манзор
ученик, и спрятал за спину.
Незнакомец медленно приближался, освещенный лучами заходящего солнца. Его лошадь брела, опустив голову, и казалось, она вот-вот рухнет от изнеможения.
Давид прицелился в римлянина. Он прищурился, пытаясь целиться прямо в лицо. Как только силуэт всадника станет четким, стрела сможет долететь до него.
– Добрый вечер, друг мой, – поздоровался Шимон, вглядываясь в незнакомца.
Не спешиваясь, всадник ответил ему кивком. Зелот внимательно разглядывал его. Перед ним был мужчина лет сорока пяти, ростом под два метра. Своим телосложением он напоминал гладиатора, многочисленные шрамы на теле говорили о том, насколько храбрыми были противники, которых он победил. Нос ему, вероятно, перебили в драке, а загорелое лицо, казалось, было выточено скульптором. Бритая голова только подтверждала эти догадки, однако больше всего бросались в глаза его скулы лилового цвета.
Заметив капитолийскую волчицу, красовавшуюся на его потертом кожаном нагруднике, Шимон понял, что он имеет дело с офицером, к тому же на бицепсе всадника был вытатуирован знак легионов SPQR[4].
– Ты что-нибудь ищешь, центурион? – Шимон с трудом выговорил эту фразу на латыни.
– Это твой сын прячется за верблюдами? – вопросом на вопрос ответил суровым тоном незнакомец.
Шимон посмотрел в ту сторону, куда направил свой взгляд всадник, и, не увидев крестника, удивился тому, что этот военный заметил его.
– Почему он держит лук наизготовку? – поинтересовался легионер.
– Он боится, что у него украдут воду.
– Скажи ему, что я не ворую воду, я просто… испытывающий жажду путник.
– У нас не принято делиться водой с римлянами! – крикнул Давид, выходя из своего укрытия с луком и целясь в легионера.
– Опусти лук, – рассердился Шимон. – Ты так кого-нибудь поранишь! И брось нам один бурдюк, ясно тебе?
Ошеломленный резким тоном своего наставника, Давид попятился и занялся поклажей, уложенной на одном из верблюдов. Центурион, не проронив ни слова, лишь издали наблюдал за ним.
– Прости моего сына, – обратился к нему зелот. – Он чаще имеет дело с козами и баранами, чем с людьми. Ты направляешься в Тибериаду[5]?
– В Дамаск. Я ищу, где остановиться на ночлег. Я не покидал седло весь день, и… один бедуин, который повстречался мне на пути, сказал, что в тысяче шагах отсюда есть ферма. Ты знаешь, где она находится?
Толстый бурдюк из козьей шкуры упал к ногам Шимона. Зелот поднял его и протянул гостю:
– Могу я узнать твое имя, центурион?
– Лонгин. Римский трибун[6]. Бывший центурион Третьего Галльского легиона.
– Что стоит в Эмесе?
– Да, в Сирии.
Когда офицер запрокинул голову, поднося бурдюк ко рту, Шимон заметил на внутренней стороне его запястья татуировку ’IXΘΥΣ[7]. Эта надпись, которую назаряне использовали как тайный знак, взволновала зелота и заставила его относиться к римлянину с максимальным почтением. Шимон воспользовался
Аббревиатура латинской фразы
Город в Галилее.
Военный трибун – командная должность в составе римского легиона.
Ихтис (