Ранние журавли. Вячеслав Викторович Сукачев
бесконечно катились по Амуру, мягко ударялись о катер и выныривали с другой стороны. За кормой вода бурлила и пенилась, и множество пузырьков взбухало на ее поверхности.
– Здесь глубоко? – спросил Карысь Мефодия Ивановича.
– Глубоко, – Мефодий Иванович курил и смотрел на пробегающие за бортом сопки.
– С макушкой?
– Пожалуй, с тремя.
– У-у-у, – восхищенно протянул Карысь.
Помолчали. У Карыся было много вопросов, но он робел. Он уже знал, что взрослые не очень-то любят, когда их спрашивают.
– Мефодий Иванович, – выскочил из рубки Николашка, – тебя капитан кличет.
– Чего он?
– Не знаю.
Мефодий Иванович неохотно поднялся, плюнул на папиросу и выбросил ее за борт.
– Пошли, Карысь.
В рубке было чисто и строго. Дядя Володя Басов стоял возле рогатого колеса и что-то записывал в тетрадь.
– А, Карысь, – он не удивился и не заругался, чего очень боялся Карысь, а тронул его большой рукой по голове и непонятно спросил: – Поштурвалить хочешь?
Карысь не знал, что такое «поштурвалить», но на всякий случай кивнул головой и тяжело сглотнул набежавшую слюну.
– Ну, тогда держи, – Басов легко поднял Карыся и поставил у рогатого колеса. – Да ты, брат, ничего не видишь. Что же ты так плохо растешь?
Действительно, до окон Карысь мог дотянуться разве рукой, и то лишь приподнявшись на цыпочки. Обида и стыд, что он такой маленький, переполнили Карыся, но тут Мефодий Иванович сказал:
– Ничего, он еще нас с тобой обгонит. Вишь, боевой какой, так и вцепился в штурвал. Теперь краном не оторвешь. Чего звал-то?
– Да тут такое дело, Мефодий Иванович…
Карысь не дышал. Стиснув зубы, он крепко держал штурвал, изо всех сил стараясь, чтобы он ни в какую сторону не шелохнулся. О чем угодно мог мечтать Карысь, но чтобы на катере, у штурвала! От напряжения и взволнованности Карысь даже вспотел. Он уже теперь представлял, как расскажет ребятам об этом, и как они не поверят, и как он презрительно скажет им: «Если хотите, спрашивайте у дяди Володи, а только я катер сам вел». И как они все удивятся и будут завидовать ему, и Витька, наверное, сразу полезет дружить. Ведь Витька катером никогда не правил, а вот он, Карысь, правит, и хоть бы что.
Однако постепенно Карысю становится не «хоть бы что». Руки, поднятые высоко вверх, начали затекать и наливаться такой тяжестью, какой ему испытывать еще не доводилось. Потом начали болеть не только руки, а и плечи, и спина, а еще через некоторое время Карысь заметил, что у него мелко трясутся ноги. И в это время дядя Володя, закончив разговор с Мефодием Ивановичем, встревоженно сказал:
– Ого, брат Карысь, да мы этак на косу вылетим. А ну, пусти-ка.
И Карысь с облегчением отпустил штурвал. К его удивлению дядя Володя совсем не сильно толкнул штурвал, и он быстро закрутился, и в глазах зарябило от мелькания его рожков.
– Ну как, Карысь, понравилось штурвалить? – спросил Мефодий Иванович.
– Понравилось, – одними губами ответил Карысь.
3
– Ешь,