Объятые пламенем. Anne Dar
ночь. Тогда я решила, что после того, как я закончу школу и уеду в большой город, больше никто и никогда не узнает о том, что я Таша Грэхэм – та самая девочка с “гнильцой” из “испорченной” семьи. Я взяла фамилию человека, которого любила больше своей жизни, чтобы раз и навсегда очертить линию между мной и старшим братом, променявшим семью на проституцию, между мной и сестрой-близняшкой, променявшей семью на наркотики и выпивку, между мной и семьёй, существование которой однажды раз и навсегда оборвалось. На самом деле я безумно любила свою старую фамилию, доставшуюся мне от отца, а ему от его отца, тому от деда, а деду от прадеда… Но однажды внезапно пришедшая ко мне среди ночи идея взять девичью фамилию моей матери, запылала в моей грудной клетке необузданным пожаром. Я стала Ташей Палмер. Словно ближе к маме, к её небу, и дальше от того, что творили здесь, на земле, наши родные.
– Ты не живёшь, верно? – неожиданно, спустя десять минут молчания, вдруг спросил мистер Гутман, и от его внезапного вопроса по моему телу мгновенно пробежали невидимые мурашки. – То, что произошло с твоей мамой и братьями, произвело в тебе надлом… Десять лет – это слишком много для человеческой жизни и ещё больше для её смерти.
Когда мистер Гутман замолчал, так же неожиданно резко, как и заговорил, я уже успела превратиться в “ежа”, неспособного на поддержание конструктивного диалога. Это была запретная тема. Её нельзя было обсуждать, тем более со мной. За моей спиной – возможно. Но не со мной.
– Я был женат, – вдруг неожиданно перешёл на другую, очевидно чрезмерно личную для него тему мистер Гутман, по-видимому уловив значение морщины на моём лбу, протянувшейся вверх от переносицы. – Это было давным-давно. В моём браке с той женщиной родилась очень маленькая и очень красивая девочка… Тиффани. Двадцать пять лет назад женщина, произведшая на свет это чудо, ушла к другому мужчине, потому что финансовый аналитик тогда, как, должно быть, и сейчас, зарабатывал значительно больше художника. Она забрала с собой мою двухлетнюю дочь… Я позволил ей забрать, хотя моё сердце и обливалось кровью. Спустя год Тиффани умерла… – мистер Гутман замолчал, и я, почувствовав колючий ком в горле, подумала, что очередное наше молчание на сей раз продлиться дольше обычного, но мистер Гутман неожиданно продолжил. – В последствии у той женщины родились ещё две дочери, она не уходила от их отца и эти девочки, с течением времени, выросли во взрослых женщин. Она просто продолжила жить дальше. Я же не смог. Закрылся в панцире и покрылся чешуёй. С тех времён ни разу не дал себе ни единого шанса продолжить жить нормальной, полноценной жизнью. Это моя трагедия. Я имею ввиду не уход Тиффани обратно на небеса, откуда она была послана мне на два, слишком коротких, года, – внезапно решил пояснить мистер Гутман, и его слова откровенно удивили меня, и даже заставили поднять на него свой взгляд. – Моя трагедия заключается в том, что я так и не сумел поблагодарить небеса за ангела, которого они мне однажды послали. Вместо благодарности, после возвращения ангела на небеса, я решил умереть. Неблагодарный… Едва ли Тиффани сможет простить