Тайная свобода. Георгий Чулков

      Уста к устам – как рана к ране —

      Мы задыхаемся в любви.

      Душа, как зверь в слепом капкане,

      Всё бьётся – глупая-в крови.

      Мы только знаем: будет! будет!

      Но мы не верим в то, что есть.

      Кто сердце тёмное разбудит?

      Кто принесёт благую весть?

      И только ангел ночью звёздной.

      Когда поёт: «Христос Воскрес!»,

      Над нашей опалённой бездной

      Подъемлет пурпуры завес.

      Жадных поцелуев я боюсь, дитя —

      Страшно страстью знойною опалять уста,

      Бог стрелу готовит, своевольно мстя

      За неволю тайную тайного креста.

      Не касайся нежно старика рукой,

      В сердце пламя тёмное-то земной огонь.

      А душа распята крестного тоской.

      Я молю, чудесная, сердца мне не тронь.

      Прощай, мой холм, полуденный и яркий.

      Гостеприимной Гаспры милый дом…

      Здесь нежный хмель, глицинии, татарки

      И блещущий на солнце водоём.

      Отторгнуты от шума и заботы.

      От суеты, науки и трудов —

      Забыли мы чичеринские ноты

      И предсказания большевиков.

      Как сон-политика и наши споры

      О партиях, цензуре и правах…

      Мы подымались с посохом на горы,

      И муэдзин нам пел – «Аллах! Аллах!»

      Прощай же юг, бездумный, томный, страстный.

      Спеши на север, северный поэт:

      Сны южные и лунные опасны —

      B них прелесть есть, но мудрости в них нет.

      Не утаю: земных пристрастий

      И я не чужд, мой милый друг:

      Так сладострастия недуг

      Преодолеть не в нашей власти.

      Любил и я тосканских вин

      Благоухание и нежность,

      Лагун зелёных безмятежность

      И сон полуденных долин.

      Любил устами поцелуйно

      Ласкать пленительный цветок.

      Когда горячей крови ток

      Тревожит сердце страстью буйной.

      Но есть иной и странный свет

      Неизъяснимых наслаждений.

      Когда в сиянье откровений

      Мы шепчем верности обет, —

      Когда Фавор нас озаряет

      Лучами дивными Христа,

      И вечной жизни красота

      Нас, смертных, вдруг преображает.

      Поэта сердце влажно, как стихия

      Здесь на земле рождённых

      Небом вод. В нём вечен волн волшебный хоровод —

      Вопль радости иль жалобы глухие.

      Немолчно