.
сам знает, где сейчас находится Маджали-старший.
– Это моему отцу надо спасибо сказать, – вставил Натан, вертя в руках давно не чищенную золоченую вазочку, покрытую арабской вязью.
– Ну вот, – согласился Менахем. – С папашей скооперируешься, глядишь, откроете арабский ресторан. Народ к вам валом повалит. Миллионами ворочать будете, к нам в гости на собственном самолете прилетать. Но это в будущем. А пока... шестидесяти тысяч долларов тебе за ту полянку, где наши караванчики стоят, хватит?
Потом уже мне Натан рассказал, что Хусейн прекрасно знал, о чем пойдет речь. Но в тот момент казалось, он потрясен этим предложением. А уж как я был потрясен! И еще больше потрясен – в следующую секунду, когда араб, вместо того, чтобы выкрикнуть что-нибудь вроде «Аллах акбар! Родиной не торгуют!», заявил: «Пятьсот тысяч и ни центом меньше!»
Сошлись на ста».
Коби задумался. Так значит, в свое время идею создания здесь поселения как важнейшего стратегического объекта поддержал лично Ариэль Шарон. Именно эти места он имел в виду пятнадцать лет спустя, когда в ответ на призывы левых в память о недавно убитом премьере начать немедленно отдавать территории, писал: «Оттого что Рабина убили, горные хребты Самарии не стали ниже и проходимее для арабских танков». Потом он сам сделался премьером. Что стало с хребтами, неизвестно, но Канфей-Шомрон и другие стратегические объекты уничтожены. Арабы растащили остатки домов и сожгли синагоги. Однако дальше стало происходить нечто непонятное – бывшую территорию Канфей-Шомрона объявили военной зоной, и арабов оттуда попросили. Некоторое время она пустовала, затем там построили бункер. Через месяц бункер был расширен до размеров укрепления, так называемого муцава, и заселен двенадцатью солдатами. Вскоре там возник так называемый миткан – временный военный лагерь с постоянно сменяемым контингентом. Наконец, примерно за месяц до описываемых событий, там была расквартирована рота парашютистов под командой капитана Яакова Кацира, которая должна была стать ядром будущей стационарной военной базы. Жили пока в палатках, только штаб располагался в вагончике, да еще неделю назад завезли новые караваны, которые стояли пока пустыми, поелику не до них было. Все бы ничего, но ни евреи, ни арабы не могли в толк взять одного – зачем ради создания военной базы потребовалось уничтожать поселение?
...Запел телефон на столе, отрывая Коби от мемуаров рава Хаима и возвращая его к действительности с ее тупиковыми вопросами без ответов. «А вдруг в этом звонке спасение!» – подумал Коби, поднося трубку к уху. Так часто бывало в критических ситуациях – не знаешь, что делать, и тут какой-нибудь пустяк – телефонный звонок, случайно встреченный знакомый, неожиданно найденная в недрах ящиков стола давно потерянная вещь – становится чем-то очень важным или резко проясняет ситуацию. «А может, в этом звонке спасение?» – мысленно произнес Коби, не подозревая, что попал в точку. В этом звонке действительно было спасение. И – гибель.
Медленно, еще под впечатлением видения, которое было у него в саду возле