Наблюдения Михаила Ивановича. Глеб Успенский
Как же ты не понимаешь, что жена хочет тебе пользу делать? Это вот никто-тебе помочи не давал, так ты и не веруешь…
– Не видано! – буркнул Ваня и заворочал мехами.
– Да дай ты ей обучиться-то, дубина!.. Попадись к вам человек с понятием, вы его в гроб вгоните… Вы очумелые…
Михаил Иваныч долго вразумлял Ваню насчет пользы, которую ему хочет оказать жена; но в голову его собеседника решительно не входила мысль о том, что женина затея может иметь благоприятные результаты. Да и, кроме того, ему было обидно за жену – «жена не на это дадена»… Словом, ему было скучно утратить в жене женщину и получить «работницу»… Он молча ворочал мехами и калил свое лицо среди летевших искр. Кроме отрывистого «не видано», Михаил Иваныч не мог добиться ни слова.
– Ну чорт тебя возьми! – взбешенно проговорил он и ушел. – Тут с вами сам пропадешь. Вот сделай, сделай с ними! Ах, убегу, убегу!
3
– Надбавка? – это, брат, верно будет! – донеслось до Михаила Иваныча, когда он старался поскореее выехать из этой ужасной стороны.
Эти слова, произнесенные весьма самодовольным голосом среди стонущего царства прижимки, заставили его остановить лошадь.
– Кто надбавляет? – отрывисто спросил он высокого подгулявшего рабочего.
– Проезжай! – закричал тот.
– Пошел своей дорогой! Допросчик нашелся!.. – прибавил другой спутник.
– Ты не зевай! – оборвал его Михаил Иваныч. – Я, брат, сам зевать-то умею; а коли ежели у тебя спрашивают, отвечай по-человечьи. Что я тебе сделал? Что ты по-собачьи лаешь?.. Кто дает надбавку?
– Хозяин! – тоже отрезал рабочий сердито и пошел в кабак.
Михаил Иваныч не оставил его и отправился вслед. При его входе небольшой котелок, хранившийся под полой одного из рабочих, тем же порядком, как и баут, загремел под стойку. Два друга уселись за выпивкой.
– Кто такой надбавщик явился? – спросил Михаил Иваныч.
– Говорю: хозяин новый… молодой…
– Надбавил?
– Ожидаем!.. Потому большое старание есть в нем об нас… Обхождение благородное… Собрал всех посередь двора, пил чай вместе… увместях с нами… «Вы, говорит, потеряли образ божий… лик, например… от этого вы и»…
– Ну, ну! – понукал Михаил Иваныч.
– Ну… призывает к себе, лежит на диване и разговаривает: «Идешь ты, говорит, по базару, видишь картину, а понять не можешь, – обидно тебе?» Мы ему: «Обнаковенно нам стыдно…» – «Ну, надо грамоту»… Календари выдал…
– Вычел?
– Дарром! Эва… так – «на!» Чтобы справка была… какой, например, теперича ответ и за что… в какое время… и все такое…
– Старается, чтобы мы к нему чувствовали стыд!.. – присовокупил другой товарищ рабочего. – Теперь у нас стыда нету. Мы разобьем рожу, идем как расписанные, словно господа в шляпках: – нам горя мало! А в то время, чтоб мы стыдились этого… Вот в чем! «Чтобы мне, говорит, не страшно было подойти к вам… потому вы вроде чертей!»
Как ни благородны были планы нового «молодого» – из московских