Черная вдова. Анатолий Безуглов
проводить старый и встретить новый год. Примета… Как встретишь новый год, так весь его и проживешь.
Машина Ярцева-старшего была метрах в тридцати. Видимо, Семен Матвеевич решил не уступать.
Глеб еще увеличил скорость.
– Восемьдесят! – крикнул он Вике, указывая на спидометр.
«Лада» наконец нагнала уазик, обошла его. И хотя лица Семена Матвеевича не было видно, Вербицкий состроил ему «нос», довольно гогоча.
Ярцев-старший не сдавался. Он поравнялся с машиной сына и даже чуть обогнал. Но Глеб снова ушел вперед.
– Ура! – радовалась Вика, перекрикивая музыку.
– Вперед! Не уступать! – командовал Николай Николаевич.
Всех увлек азарт погони. Девушка даже раскраснелась, подзадоривала водителя, то и дело поглядывая назад, чтобы убедиться, не нагнал ли их Семен Матвеевич. И вдруг закричала:
– Стой! Стой, Глеб!
От неожиданности он резко нажал на тормоз. Машину развернуло, она крутанулась вокруг своей оси, прочерчивая фарами круг на льду, и остановилась задком к берегу.
А Вика безмолвно раскрывала рот, тыча пальцем в стекло.
На их глазах освещенный фарами уазик медленно, как-то боком, погружался под лед.
Глеб на мгновение оцепенел. Затем рывком распахнул дверцу и выскочил из машины. Он не устоял на ногах от слишком резкого движения и растянулся во весь рост. А когда поднялся, то увидел: машины отца нет. На том месте была черная полынья, и к ней уже мчался Дик длинными прыжками.
Глеб рванулся вперед и снова упал. Поднялся. И вдруг увидел показавшуюся у кромки льда голову отца.
– Держись! – закричал сын на ходу. – Держись, папа! Я сейчас…
Сзади, прерывисто дыша, бежала Вика.
Семен Матвеевич цеплялся за лед, но руки соскальзывали. Дик на брюхе подполз к нему, вцепился в рукав тулупа и стал тащить, упираясь всеми четырьмя лапами в скользкий лед.
Тут Глеб услышал за спиной звук упавшего тела, стон. Он обернулся – девушка барахталась на снегу и никак не могла подняться. Это задержало Глеба. Он помог Вике встать, и дальше они побежали вместе.
Семен Матвеевич был уже на крепком льду. Он что-то крикнул, показывая на полынью. А вот дальнейшее никак не укладывалось в голове: Ярцев-старший сбросил тулуп и… нырнул в черную дыру.
– Куда! – вырвалось у Глеба. – Ты с ума сошел! Зачем?! – Но было уже поздно.
Они остановились метрах в двух от полыньи, не отрывая от нее глаз. Дик метался вокруг кромки изломанного льда и лаял.
– Что случилось? – донесся голос Вербицкого.
Он пробирался к ним, падая и поднимаясь снова. Но Глебу и Вике было не до него. Они напряженно вглядывались в темную воду, на которой плавали куски льда.
Проходили секунды, минуты, а Семен Матвеевич не появлялся.
Ожидание становилось нестерпимым. Глеб вдруг понял – надо что-то предпринимать, и как можно скорее…
– Вы что же… – тяжело отдуваясь, добрался до них Вербицкий и буквально повис на дочери. – Бросили… меня… одного…
– Не видите? – закричал Глеб, показывая