Анархия, государство и утопия. Роберт Нозик
Хотя люди ценят молчание шантажиста и платят за него, его молчание не является продуктивной деятельностью. Его жертвы ничего не потеряли бы, если бы шантажист просто не существовал и тем самым не угрожал бы им[83]. И они ничего не потеряли бы, если бы было известно, что обмен абсолютно невозможен. В соответствии с избранным нами подходом продавец такого молчания может законно брать деньги только за то, от чего он отказывается, сохраняя молчание. То, от чего он отказывается, не включает плату, которую он мог бы получить за воздержание от разглашения информации, но включает выплату, которую он мог бы получить от других за разглашение этой информации. Соответственно автор книги, обнаруживший информацию о другом человеке, которая способствовала бы продажам, будь она включена в книгу, имеет право назначить цену за отказ от включения этих сведений в книгу, если кто-нибудь (в том числе тот человек, которого касается эта информация) заинтересован в сделке. Он имеет право потребовать сумму, равную ожидаемой разнице в доходах от книги, содержащей эту информацию, и не содержащей ее; он не имеет права требовать максимальную сумму, которую он мог бы получить от того, кто покупает его молчание[84]. Охранные услуги производительны и приносят выгоду получателю, а «предоставление крыши» непроизводительно. По сравнению с ситуацией, когда вы вообще не сталкиваетесь с рэкетирами, вы ничего не выигрываете, купив у рэкетиров отказ от причинения вам ущерба.
Таким образом, сфера применения наших прежних рассуждений о дележе выигрыша от добровольного обмена должна быть сужена так, чтобы включать только те обмены, в которых обе стороны получают выгоду, в том смысле, что являются рецепиентами продуктивной деятельности. Когда одна из сторон не получает выгоды, а лишь непродуктивное «обслуживание», было бы справедливо, чтобы она просто выплатила минимальную компенсацию, если другая сторона вообще имеет право на какую-либо компенсацию. Имеется категория случаев, когда выполняется только первое из условий непродуктивности обмена, а второе не выполняется: X не стал богаче в результате обмена по сравнению с ситуацией, в которой Y не существовало бы вообще, но кроме продажи отказа от своих действий у Y есть и другой мотив. Если от того, что Y воздерживается от деятельности, X получает только уменьшение вероятности того, что его граница будет нарушена (при этом намеренное нарушение такого рода запрещено), то Y должен получить компенсацию только за те невыгодные условия, в которые его ставит запрет именно тех действий, связанный с которыми риск достаточно серьезен, чтобы оправдать такого рода запрет.
Мы отвергли мнение о том, что запрет рискованной деятельности является нелегитимным и что следует с помощью предварительных соглашений или открытых переговоров побуждать людей к добровольным соглашениям об отказе от опасных действий. Но мы не должны интерпретировать наш случай просто как компенсацию за пересечение границы, которая ограждает рискованные
Но если бы его не существовало, то не мог ли бы кто-нибудь другой наткнуться на уникальную информацию и потребовать за молчание более высокую цену? Если бы это могло произойти, разве не выигрывает жертва от того, что существует именно этот шантажист? Поиск абсолютно точной формулировки, которая бы исключила подобные осложнения, не стоит тех усилий, которые могли бы быть на него потрачены.
Писатель или другой человек,