Похищение Европы. Татьяна Беспалова
руин раздвинулись на стороны. Мать застыла на месте.
– Некогда здесь была красивейшая площадь, – сказала она. – Ты помнишь, Яфит? А ты, Шамиран? Семь фонтанов…
– Сюда, сюда! – торопил Ахикар. – Надо укрыться за противоснайперскими щитами.
Старшая из дочерей Варды всматривалась в остовы стен на противоположной стороне площади. Очевидно, опасность грозила именно оттуда.
Они нырнули за противоснайперские щиты и двинулись в обход открытого пространства бывшей площади Семи фонтанов.
Наконец, район руин остался позади. В этих кварталах Старого города стены домов пестрели государственной символикой. Руины встречались и здесь, но преобладали всё-таки целые дома.
– Что значат эти рисунки, Ахикар? – спросила Яфит.
– Причин несколько. Во-первых, так демонстрируется верность Сирии. Во-вторых, сразу видно, пересек ты линию фронта или нет. Вы слишком долго просидели в Цитадели. Теперь будете учиться жить в новом мире. Здесь главное – осторожность.
– Да, – тихо сказала Мать. – Мы просидели в Цитадели целый год.
В здании без крыши застыл искалеченный осколками Пегас. Из-под рухнувшей штукатурки вылезли античные арки, высокие и воздушные, облицованные желтоватым полированным мрамором. Точно такая же арка осеняла вход во двор их разрушенного дома. Древние арки устояли, а относительно современная крыша и перекрытия – нет. Мать снова застыла, рассматривая их. Слёзы на её щеках никак не просыхали. Возле Пегаса валяется вывернутый наизнанку газовый баллон с приваренным к нему хвостовиком.
– Это любимый боеприпас бородатых. Обладающий страшной разрушительной силой и почти отрицательной точностью. Такие баллоны запускают с изношенных танковых стволов или самодельных станков – просто в сторону противника.
– Для людей, устроивших войну в музее, точность не имеет никакого значения, – отозвалась Мать. – Более того, экспонаты, по их мировоззрению, должны быть уничтожены – это все запретное язычество.
Ияри читал вывески над лавками: «Нижнее белье», «Обувная мастерская», «Чай и сладости». Даже сумрачная Шамиран оживилась.
– Мама! Я хочу есть! – воскликнула она.
– Это позже, – сказал Ахикар. – Нам надо встретиться с вашим проводником. Дождемся его у башни, на площади Баб Аль-Фарадж.
Когда они вышли к высокой башне с часами, Мать оживилась. Ияри был несколько удивлен. Он почему-то совсем не запомнил эту башню.
– Смотрите, дети! Башню с часами построил австрийский архитектор в конце девятнадцатого века, – сказала Мать и, указывая на дома, окружавшие площадь, добавила: Прелестный колониальный стиль!
Ияри и Шамиран угрюмо уставились на попорченные осколками стены, на балконы, запелёнутые в куски пластика с маркировкой ООН.
– Куски пластика – это защита от снайперов, – пояснила Роза. – Свет из квартир не проникает на улицу, а посторонние не могут глазеть на благочестивых женщин, которые тут проживают.
От