Латгальский крест. Валерий Бочков
ощущал вину перед ней. Даже не вину – боль пополам с жалостью. Горечь, вроде неистребимого привкуса во рту. И не из-за обвинений Валета, не из-за хмурых отцовских глаз, даже не из-за ее, моей матери, тягостного немногословия – нет, боль сидела занозой где-то глубоко, жалость стала частью моего естества. Наверное, с этой отравой внутри я появился на свет – если такое возможно.
Лопуховое поле лежало на отшибе, между замком и бетонкой к аэродрому. Вдоль бетонки тянулись заброшенные огороды. Летом там попадалась морковь, и можно было накопать картошки для костра, а зимой огороды и поле превращались в скучную снежную пустошь, в центре которой торчала заколоченная часовня.
Именно там, в этой часовне, и нашли Гуся. Пацаны, игравшие неподалеку, заметили сбитый замок на дверях и забрались внутрь. Часовня считалась самой древней постройкой в Кройцбурге. Ее заложил рижский архиепископ, над дверью можно разглядеть мраморный герб со скрещенными мечами и рогатым шлемом, как у псов-рыцарей из фильма «Александр Невский». Под гербом готическими цифрами выбит год – 1347.
По слухам – так, кажется, пишут в провинциальных путеводителях – по слухам, часовня соединяется с замком подземным ходом. Расстояние приличное, к тому же пришлось бы копать под замковым прудом. Не то чтобы пруд был глубок, метра три, думаю, три с половиной. Летом мы с лодки ловили там карасей. Караси шли на хлеб, а если накопать червей, то запросто можно было взять и приличного линя.
Пару лет назад наша компания пыталась исследовать подземный ход; вооружившись фонарями, лопатами, шустрый Женечка Воронцов раздобыл даже где-то ржавую кирку, мы сорвали замок и пробрались внутрь.
Больше всего нас интересовала замурованная баронесса. По преданию – выражение из того же путеводителя – лет двести тому назад тогдашний хозяин замка, барон с немецкой фамилией, то ли фон Виттеншлоссер, то ли фон Виттенглоссер, приказал замуровать в одной из келий подземелья свою неверную жену. Ее любовника барон якобы заколол прямо на обесчещенном брачном ложе, а развратницу, снабдив едой и питьем – чтоб продлить мученья, – отвел в подземелье и там приказал каменщикам замуровать дверь.
Блудница, согласно легенде, оказалась на редкость живучей. Вой и плач доносились из-под земли несколько месяцев. Говорят, она и сейчас бродит по подземелью, иногда появляясь на поверхности в виде костлявой старухи в ночной рубашке с венком из репейника на голове. Сам я, разумеется, не очень верил в эту дичь, но Арахис клялся, что как-то ночью видел мерцающий женский силуэт, бредший по пруду от часовни в сторону замка.
Мы сбили замок, открыли дверь. В углу часовни действительно оказались люк и винтовая лестница. Оттуда несло как из погреба – тухлятиной и сыростью. Мы спустились в подвал, из подвала строго на север уходил черный коридор. Свет фонарика освещал лишь первые метров десять подземелья, дальше сгущался непроницаемый мрак. Мы замешкались. Низкий и узкий коридор, выложенный скользким булыжником, шел под уклон. Пологие